На трупы он смотрел свысока. Отвести им глаза, заставить с неопределённой целью свернуть с дорожки и влезть в кусты было легко — достаточно мысленного желания.
Теперь Мотоциклист находил даже некую гармонию в картине перед собой: сухая дорога, сухие кусты, три сухих тела — кисть одного сухо вытянулась вперёд, а иссохшая кожа старой рваной рогожей кое-где обнажала сероватые кости.
Время пришло. Мотоциклист встал, выбрался из кустов. Взгляд назад: больше всего было жаль оставлять в укромном местечке мотоцикл и шлем. Мотоцикл — потому что был первым, пусть и искусственным существом в этом мире, абсолютно послушным его рукам. А шлем — своей высокой идеей обезличенности, внушающей благоговейный страх перед спрятанным внутри…
27
Псы тащили её вперёд, но она ухитрялась идти сдержанно и даже успевая их успокаивать.
Пока она приближалась, Влад пришёл в себя и начал настраиваться на источник. Он представил, как кожа на спине становится чувствительной и раскрывается, как человеческое в нём исчезает и он переплавляется в часть источника. Энергия за воротами была грубой и примитивной, и Влад легко воспринял ритм её колебаний, запомнил немедленно.
Всё. Теперь можно разговаривать на равных.
Привычно мягкими движениями Влад встал на ноги.
— Тебе-то что здесь надо? — резко спросила она.
Влад вздрогнул, обернулся к Юлии — неизвестная говорила её голосом.
— Значит, вы знакомы, — подытожила неизвестная. — Так что ты здесь ищешь?
Вопрос оказался настолько прямым, что и отвечать на него надо было только откровенно. Но как? Если объяснять, что именно он ищет, выйдет слишком долго. Ни ей, ни ему нет в таком объяснении нужды.
— Что ищу? Всё.
— А в чём заключается это «всё»?
— Кто ты такая, чтобы выспрашивать у меня…
— Я хозяйка. Ты для меня пришелец. И пока ещё я не разобрала, как тебя принимать — как гостя или как грабителя. Так что же такое твоё «всё»?
— Сила. И власть.
— Хочешь взять их здесь? Ты уверен, что именно это тебе нужно?
— Не был бы уверен — не спустился бы.
— Я думала, ты пришёл сюда за нею.
— Она всего лишь след.
— Надо же, как пренебрежительно.
— А что, я не прав?
— Причём очень крупно. Она тоже хозяйка. Только не знает об этом.
Не найдя, что ответить, Влад по кругу переместился к Юлии, присел рядом с нею.
— Что с ней?
— Обморок.
После односложного ответа девушка немного приоткрыла ворота, пинками загнала туда, к источнику, обиженных собак и уселась на камень напротив.
— Я так понимаю, силу ты возьмёшь здесь, а власть получишь там. Думаешь, справишься?
— С чем?
— С властью, конечно. Капризная штучка и не всех любит.
— Сила будет — будет и власть.
— Выглядишь взрослым, а рассуждаешь как ребёнок.
Он не почувствовал ни раздражения, ни злости. Увлёкся тем, что внимательно её рассматривал. Штаны и безрукавка, явно из звериной шкуры, мягко проминались вслед каждому её движению. Тонкие руки упёрлись локтями в колени, а в переплетённые пальцы она уткнулась подбородком. Сидела она так, что свечи и свечение от источника отчётливо лепили каждую чёрточку её лица. И Влад уже несколько раз непроизвольно дёрнул головой, чтобы посмотреть, на месте ли Юлия. Ведь на камне сидела её совершенная копия.
— Почему Юлия — хозяйка? Хотя нет. В чём я рассуждаю как ребёнок?
— Не всякий талантлив умением властвовать. Ты хочешь иметь силу, но категория силы не главная в вопросе о власти. Сила — это всего лишь глина. Глины везде полно, но среди тысяч людей только один человек — гончар. Или ты рассуждаешь по принципу: сила есть — ума не надо? Тогда это точно не настоящая власть.
— Сила — основание власти, — начал было Влад, но девушка рассеянно перебила его:
— А зачем тебе власть?
— За надом. Мне обязательно отвечать на твои вопросы?
— Совсем не обязательно. Интересно же. Вот и спрашиваю.
По-детски простодушная улыбка, с которой она произнесла последние слова, вновь обратила его внимание на Юлию. Нет… Их всё-таки две.