«Присутствие в двух наложенных друг на друга пространствах, и, причём, в обоих совершенно машинальное присутствие. Это что: умение жить на двух уровнях или откровенная халтура? — Юлька, со звонком оставшись в пустом кабинете, сосредоточенно и невидяще взирала на солидные пачки тетрадей. Наконец увидела. — Успею проверить за урок? Домой брать не хочется… А куда я листок со стихами сунула? Ага, вот. Закончить или бросить? За вязанье взялась — так и всё остальное, будь добра, до конца доводи давай. „Откликнись, жду тебя“. Странно, чего Олегу откликаться, если он сам постоянно рядом со мной? Ладно, не отвлекайся».
Листок был вложен в пособие и благополучно был бы забыт, если б Юлька не представила себе, как Олег наклоняется к ней поцеловать: его глаза, вновь поймавшие её взгляд в железный капкан; его горячее дыхание на её губах — и гулкая пустота подъезда, и — мир, ограниченный его жёсткими тёплыми руками.
Резко вставать Юлька никогда не умела. Стул за спиной попытался удержаться на задних ножках, но медленно и торжественно грохнулся. Слава Богу, спинка не отлетела. Юлька, не успевшая подхватить предмет мебели, бережно водворила его на место. Над чем — над чем, а над школьной мебелью именно ей, учителю, трястись надо, с нежностью к неё относиться надо, ибо школьная мебель — корова священная, золотая — в полном смысле этого слова: и в парты, и в стулья каждый год вкладываются такие деньги, что уже за десять лет использования мебель превращается в бесценную… А Юлька развоевалась. Из-за чего? Ах, да.
Она подошла к окну. А вдруг они поссорятся, она разозлится на него? Юлька поёжилась. Долгие годы работы в школе, вечное самоограничение в эмоциональном плане и дом, где всегда можно уткнуться в страницы чужой жизни, — неужели только это и ждёт её в будущем?..
— Юля.
Вздрогнула. Обернулась. Никого. Странно. Голос Олега прозвучал очень отчётливо. Будто стоял рядом — и напомнил ей, задумавшейся, о себе.
Ругая себя последней дурой, Юлька поспешно заперла кабинет, побежала со своего второго этажа в вестибюль, мимоходом пожалев: «Вот и проверила обе пачки!» По последней лестнице спускалась — шесть ступенек — на предпоследней споткнулась, еле успела ухватиться за перила — так загляделась на входную дверь. К окнам у двери вестибюля подходила уже медленно, обиженно кривя напряжённые губы. Как же — придёт. Выдумала тоже: ей станет плохо — он тут же явится. И вообще. Она же его не любит. Очередной друг-товарищ. Чего заволновалась?.. Позвали её…
В вестибюле школы и на крыльце кипел муравейник: учителя начальных классов выводили детей, вторая смена носилась — кто в раздевалку, кто из школы в школу — в догонялки играли, ребята из старших классов собирались домой, получали из гардеробной одежду, неспешно переговаривались, кого-то ждали…
Застывшие, чуть приподнятые плечи Юльки вдруг сжали чьи-то крепкие и тёплые ладони. Девушка замерла: коллеги решили подшутить?
В самое ухо Олег негромко сказал:
— Только хотел наверх подняться — тебя увидел.
— Я давно спустилась, — начала Юлька и осеклась, чуть не сказала: показалось, он пришёл — и вышла встречать. Но упрямо повторила: Давно спустилась, а тебя не видела.
— К вахтёру подходил. Смотрел расписание звонков.
— Олег, нам бы поговорить надо. Пошли наверх. Кабинет пустой.
— Извини, времени маловато. Я заскочил спросить: ты сегодня к Владу идёшь?
— Иду… Олег, нам надо расстаться.
— Не понял. Что так сразу?
— Лучший вариант был бы монастырь. Или скит отшельницы. Характер вот только не позволяет. Ленива, да и сосредоточиться на чём-то только одном трудно.
— Ничего не понял. Давай не будем сейчас об этом. Такая сутолока, а ты хочешь обсудить… Постой-ка, ты, случаем, не продумала своё будущее, по полочкам не разложила? А мне результат выдаёшь, да?
— Я ещё не думала по-настоящему. Сама ещё ничего не понимаю. Но знаю, что встречаться нам нельзя.
— Так. Мне — бежать. Давай-ка я тебя прихвачу после твоей секции… Где тебе удобнее? Там и поговорим.
— Ну ладно. На конечной троллейбусов. Где-то в восемь. Пойдёт?
— И поедет. Держи, — он сунул ей в ладошку плитку шоколада и тепло подул в ухо. — Это вместо поцелуя. Счастливо! И чтоб без меня никаких придумываний!
Он быстро ушёл в «предбанник» школьного крыльца, появился снова — уже за стеклом, спустился, не оглядываясь, и пропал за углом столовой.
«Ну и нафиг! — внезапно разозлилась она. — Пусть всё катится своим чередом! Чего лезть, пытаться повернуть ситуацию? Кто сказал, что это обязательно? Не буду навязываться Владу в жёны, пока снова не попросит ещё раз — если попросит! Не буду говорить с Олегом о расставании! Они сильнее, пусть сами решают, а я не хочу!»