— Интересно, кто же это?
— Влад, о котором ты так много рассказывала.
— Ах, тот Влад, о котором ты так много расспрашивал?
— Ты бываешь у него. Вне кружковых занятий.
— Мне это не нравится, — сердито сказала Юлька.
— Что?
— До твоего появления в моей жизни всё было нормально. Никто ко мне не приставал и не придирался. Я считала, что всё делаю правильно. А теперь ты говоришь — и всё переворачивается. Мне не нравится, что ты видишь меня по-другому. Иногда нравится. Но чаще нет. — Юлька запуталась и стукнула кулаком по ладошке. Насупилась. — Не знаю, как сказать. Но Влада не тронь. Он человек своеобразный. Я его не всегда понимаю, что-то в нём не принимаю. Но мне нравится в нём целеустремлённость. У меня её нет. Но уже своим существованием он меня подстёгивает, заставляет действовать. И Влад — это моя другая жизнь. Без него я бы в школе озверела. Никакой отдушины. Только школа и дом. Между прочим, если ты со мной будешь дружить и дальше, скоро начнёшь ругаться от ежедневных рассказов о школе.
— Винегрет, — прокомментировал её монолог Олег. И страстно сказал: — Я тоже целеустремлённый, тоже могу кому-нибудь морду набить, если тебе это нравится. Со мной тоже другая жизнь. А ещё я могу ежевечерне выслушивать твои рассказы про школьные дела. Влад, кстати, слушает тебя?
— Другое кстати, — вспомнила Юлька и фыркнула. — Сегодня у меня в десятом классе такая хохма была! Рассказать?
— Назвался груздем… — тяжко вздохнул Олег и пообещал: — Я буду очень внимательным и терпеливым груздем.
Юлька что-то невнятно проворчала в сторону дверцы, но рассказывать начала.
16
Первый проводил машину Олега холодным взглядом маленьких льдистых глазок, поблёскивающих из мягкой, подрагивающей при движении плоти. Он не решался отойти от подъезда, не зная, скоро ли вернётся Хозяйка, нечаянно выпустившая его в этот мир.
Он ещё топтался, раздумывая, как быть, когда внутри дома Хозяйки произошло Посещение. Первый замер. Посещение продолжалось недолго, но он уловил в Посетителе потенциального Хозяина. Первый мысленно приник к точке Посещения и услышал:
— Добрый вечер. Юля дома?
— Она, наверное, пошла погулять.
— Передайте, что звонил Влад. Пусть перезвонит в любое, удобное для неё время. До свидания.
— До свидания.
Посещение мгновенно утянулось, но по его остаточным следам Первый легко определил дом потенциального Хозяина. Хозяин был ненастоящий. Он пользовался слишком громоздкой и несовершенной системой связи. Но и Хозяйка явно не подозревала о существовании Первого, и он принялся петлять в сложной системе, чтобы добраться до эрзац-Хозяина.
Хозяин откликнулся, однако откликнулся с потаённым удивлением и беспокойством. Последовавший за откликом приказ был лёгким, и Первый сразу передал визуальную информацию, затребованную Хозяином: Хозяйка выбегает из дверей подъезда, скользит, с нижней ступеньки её подхватывает неизвестный.
После короткого молчания Хозяин велел не отлучаться от подъезда и ждать Хозяйку. Он назвал её имя — Юлия.
Несколько суетливо, что совсем не понравилось Первому, Хозяин предупредил, что посылает ему на подмогу ещё двоих — чтобы с Юлии глаз не спускать и следовать за нею по пятам. Первый пробурчал что-то утвердительно — и самовольно прервал связь. Нравится это Хозяину или нет, но он — эрзац, и сюсюкать с ним Первый не собирался. Хотя и говорил Хозяин дело: за Хозяйкой Юлией следить надо обязательно. Не ровён час — загонит обратно, в безлюдье и безделье.
… На пятом этаже лампочка не горит, однако в целом подъезд произвёл приятное впечатление: чисто, сухо, тепло. Звонка Олег с Юлькой не нашли, и Юлька осторожно постучала в деревянную дверь с низкой ручкой и вешалкой для сумок.
Сначала шаги, потом — негромкий мужской голос:
— Что-то быстро наша мама…
Ласковый свет из узкой маленькой прихожей щедро вылился на лестничную площадку. Слегка ослепшие, они услышали:
— О, да это Юлечка! Пацаны, марш к себе в комнату! Молодые люди, проходите.
Прежде помогли Юльке снять плащ, а пока она расшнуровывала ботинки, Олег как-то быстро скинул куртку и освободил Юльке место около вешалки. Андрей Степанович наблюдал за их перемещениями в тесноте с усмешкой.
— Давненько не появлялась, Юлечка, давненько. Давайте на кухню. Пацаны мои уроками занимаются, мешать нам не будут. Марина же в магазин побежала с соседкой — думаю, не скоро придут. Проходите-проходите, для разговоров места лучше не найти. Олег? Очень рад. Чаю?
— С чаем пока подождём, — внезапно охрипло сказала Юлька и прокашлялась.
— Проблемы, вечные проблемы, — улыбнулся Андрей Степанович, — впрочем, я благодарен проблемам: они дают возможность встречаться даже через годы.
Кухня оказалась неожиданно вместительной, несмотря на то что основную её часть занимал внушительный круглый стол..
— Андрей Степанович, не ставьте сюда ничего, — предупредила Юлька, заметив, что хозяин всё-таки решил заварить травы, — мне стол сейчас понадобится.
Она медленно подняла и неуверенно прижала к груди большой плоский пакет. Севшие вокруг стола мужчины вопросительно смотрели на неё, и она решилась. Выпущенную из пакета папку она развязывала неверными пальцами. Не удержала — и тяжёлая кипа листов веерно разлетелась по столу… Олег невольно привстал.
— Целый месяц я просыпаюсь среди ночи в одно и то же время и рисую вот это! — выпалила Юлька, страшась, что не дадут договорить, страшась, что сама не сможет сказать всё сразу.
— Андрей Степанович, помните, вы по ауре определяли болезни человека? Я — схожу с ума? В смысле психики…
— Абсолютно здорова, — рассеянно сказал Андрей Степанович, пристально вглядываясь в нарисованных чудовищ.
Юлька села на стул, посмотрела на него — и громко расплакалась.
Из-под Олега упал стул, когда парень резко шагнул к Юльке, поднял её и обнял. Андрей Степанович продолжал вдумчиво разбирать листы, не обращая внимания на бессвязно шепчущего Олега и рыдающую в его свитер Юльку.
А потом бурно распахнулась дверь, и на пороге столпилась трое пацанов — лохматые головёнки, бедовые синие глаза и полураскрытые в страдальческом сочувствии рты.
Уже подвывая, девушка глянула на них одним глазом и спрятала лицо в утешных руках Олега.
У самого младшего рот плаксиво поехал в стороны, а старший мужественно сказал:
— Мы — помочь.
— Дама плачет от счастья, — сообщил Андрей Степанович. — Спасибо, что прибежали.
Старший сменил тон на деловитый, отпихнул младших назад.
— Мы вам мешать не будем, — заверил он. — Только пить хочется. Можно чайник с собой взять?.. О… Папа, мы ведь не жадные, да? Нам по два пряника хватит? Тут такой мешок…
— И печенье, — тихо подсказал средний, нависший над его плечом, — вон там, под пряниками.
— Мы разделим поровну, а потом принесём остальное, — решительно объявил старший и ухватился за две ручки пакета.
— По два пряника и два печенья на брата.
Последнее отцовское слово прозвучало негромко, но пацаны смирились и удалились почти счастливые.
— Грабители, да? Извини, Юлечка, что так распорядился твоим гостинцем. Отплакалась? Сходишь в ванную или салфетку дать?
— Салфетку. Андрей Степанович, а где вы сейчас работаете?
— В районной поликлинике, по своей специальности — терапевтом.
— Экстрасенсорику совсем забросили?
— Иной раз приходится при диагностике использовать. Негласно, конечно.
— Так что мне с этим делать? — кивая на листы, жалобно спросила Юлька.
Андрей Степанович не поднимал глаз… У него была красивая голова, из тех, о которых говорят — великолепной лепки. Лицо — обычное, но невольно останавливало внимание странной готовностью… благожелательно воспринять каждого? Эта внешняя черта, больше похожая на общее впечатление от неуловимо музыкального движения лица, не являлась профессионально-врачебной. И улыбка Андрея Степановича (АэС, как назвал его про себя Олег) не отражалась эхом много повидавшего на своём веку человека.