Ни то ни другое не соответствует полностью этимону латинского слова: «Ratio относится к глаголу reor, основной смысл которого таков: ‘принимать нечто за что-либо’; подставляется, подкладывается именно то, за что нечто принимается», a «Ratio означает учет (Rechnung)», который определяет отчет и то, что в самой вещи является определяющим. Другими словами, речь идет о символе.
Так, уже в Европе одно и то же исходное слово, представленное как «разум» и как «основание», дало двойную истину; «основательные» немцы противопоставлены «рациональным» французам.
Кроме всего прочего, слово ratio представляет еще множество других со-значений, и в их числе ‘сумма, итог’, ‘денежные отношения’, ‘дела, вопросы’, ‘выгода, интерес’, ‘проблемы разума’, ‘образ мыслей’, ‘доказательство’ и т. д. При всем различии между немецким и французским пониманием рацио прагматическая установка налицо в обеих ментальностях.
«Теперь мы мыслим по-латински, — продолжает Хайдеггер, — а следует углубиться и мыслить по-гречески», потому что «и в римском слове ratio говорит некое греческое слово; это слово λογος», связанное с глаголом λεγειν, что означает присутствовать (апwesen). «Что означает λογος? — смысл его от глагола со значением ‘собирать, класть одно к другому’»: в конечном счете — сказать. Логос — сказание. «Здесь установлена взаимопринадлежность бытия и принципа ratio, бытия и основания как основания разума».
«Когда мы спрашиваем, что же такое «основание», то прежде всего мы имеем в виду вопрос о том, что означает слово; слово что-то означает; оно дает нам нечто понять, и именно потому, что говорит из самого Нечто», и тогда «сущее является нам как объект, как предмет».
Типичное рассуждение философского реалиста, который исходит из равенства бытия и идеи, одномоментно исходящих от слова и в слове зашифрованные. Более того, к слову сводящего реальность бытия и идеи, поскольку только словом они и являются в мир. Нечто как Сущее опредмечивается в слове, представая «как объект, как предмет».
Если сказанное соотнести с русским эквивалентом (Логос → Рацио → Сказ), станет ясным, что речь постоянно идет о том, на чем все покоится, в чем все заключается, из чего все вообще исходит. Это Нечто — концепт, который определяет меру и степень понимания, так что Логос, предшествуя рацио, это Рацио определяет «зерном первосмысла» — conceptum. Основание и одновременно Разум.
Равным образом и Логос — вовсе не Слово, как перевели его в Евангелии от Иоанна (1,1-5) Кирилл и Мефодий, и не Verbum, как перевел это слово св. Иероним. Перевод слова мужского рода словом рода среднего было катастрофической ошибкой ранних переводчиков с греческого. Обычно они подыскивали слово того же грамматического рода; так требовалось символикой текста. Слово λογος к моменту составления и переводов четвертого Евангелия накопило уже до тридцати значений: ‘изреченное’, ‘суждение’, ‘определение’ (философский термин), ‘предсказание’, ‘постановление’, ‘повеление’, ‘условие’, ‘обещание’, ‘предлог’, ‘доказательство’, ‘известие’, ‘предание’, ‘право говорить’, ‘тема разговора’, ‘разум’, ‘мнение’, ‘значение’ и т. д. и только в последнюю очередь ‘слово’ — значение, которое получило распространение как новое и весьма удачное. Это значение гиперонимично как род, оно охватило множество других значений слова и потому оказалось удобным в культурном обиходе. Внимание останавливается на двух линиях выражения сопряженных с ним гипонимов видового смысла: проблема «речи» и проблема «мысли» одинаково выражаются старинным греческим словом. «Задумано — сказано», «сказано — сделано» — и все это в одном слове: λογος. Между прочим, славяне в X веке такое же единство мысли — слова — дела передавали новоизобретенным словом вещь. Таким образом, «учитывая семантический диапазон греческого λογος, лучше всего было бы для перевода его на русский язык выбрать из его значений то, что диктуется общим смыслом первых строк Евангелия от Иоанна, а именно: ‘причина, основа, основание’ — первооснова, причина, первопричина — понимается как аристотелевская «движущая сила», как двигатель, давший толчок для сотворения мира. Различие между аристотелевским пониманием этого двигателя и христианским пониманием логоса-первопричины заключается в том, что логос не только был причиной сотворения мира, но и продолжает действовать в нем» (Хайдеггер).