Антропоморфный код дополняется признаками волеизъявления — у сердца есть желания ([Барсук:] Сердце ж спиртику часто хочет. Страна негодяев), признаками характера, среди которых ‘неласковость’, ‘упорство’, ‘дикость’, ‘доброта’, ‘беспутность’, ‘озлобленность’, ‘робость’, ‘нежность’ (Если б знала ты сердцем упорным. Заметался пожар голубой...; И сердцем ... степной дикарь! Пугачев; И сердцем стал с тех пор добрей. Цветы; Но озлобленное сердце никогда не заблудится. Пугачев; Сердце робкое охватывает стужа. Девичник; Сердце нежное твое... Письмо к сестре), интерперсональными признаками: ‘отношение’, ‘родство’ и ‘ласка’, ‘примирение’ (Есть везде родные сердцу куры... Тихий ветер. Вечер сине-хмурый; Сердце ласкаете. Звезды; Помирись лишь в сердце со врагом. Золото холодное луны...; Сердце неласково к шуму. Корова).
В русской языковой картине мира концепты объективируются признаками неживой природы. Для сердца актуальны предметные признаки, а именно признаки артефактов: ‘зеркала’ (Пучились в сердце жабьи глаза. Пугачев), ‘светильника (Трудно сердцу светильником мести Освещать корявые чащи. Пугачев), ‘сосуда’, в котором находятся мысли и чувства (Сердце радо в пурге расколоться. Пугачев; Я пришел ...с полным сердцем. Страна негодяев; Разве мысль эта в сердце поместится. Пугачев), ‘нити’ (Я всегда хотел, чтоб сердце меньше Вилось в чувствах. Может, поздно, может, слишком рано...), ‘гвоздя’ (Непутевым сердцем я прибит к тебе. Ах, метель такая, просто черт возьми!). Сердцу свойственны признаки имущества: ‘товар’ и ‘залог’ (И сердце свое не продашь. Анна Снегина; Невеселого счастья залог — Сумасшедшее сердце поэта. Ты такая ж простая, как все...).
Сердце поэтом представлено признаками стихий — первоэлементов мира: ‘огня’, ‘воды’ (Кипяток сердечных струй. Ну, целуй меня, целуй...; Прояснилась омуть в сердце мглистом. Я обманывать себя не стану...), ‘земли’, ‘камня’ (Схороня в своем сердце любовь. Что прошло — не вернуть; Ну как тут в сердце гимн не высечь. 1 мая). В авторской картине мира С. А. Есенина у сердца не отмечены признаки ‘воздуха’, характерные для русской языковой картины мира.
С позиций пространственных особенностей для сердца актуальны признаки ‘тайника’, где находятся сокровенные мысли и свойства характера (Затаил я в сердце мысли. Край любимый! Сердцу снятся...), ‘хранилища’ чувств (В сердце радость детских снов. Чую радуницу божью...). Сердце наделяется признаками ‘дома’, у которого есть окна (А в сердце светит Русь. О пашни, пашни, пашни...), углы (Сердце, больной уголок. Небо сметаной обмазано...), в этом доме живут и отдыхают (В сердце почивают тишина и мощи. Задымился вечер, дремлет кот на брусе...), в доме-сердце горит свет-жизнь (Тихо погасли огни благодатные В сердце. У могилы). Жильцами сердца обычно бывают чувства (Много в сердце теснилось чувств. Этой грусти теперь не рассыпать...). Само сердце представляется через метафору жильца, и его домом является страсть (В глупой страсти сердце жить не в силе. Я обманывать себя не стану...).
Сердце — это особый мир, в котором строят дом (Но в сердце дома не построил. Теперь любовь моя не та...). В этом мире своя погода: холод, стужа (И сердце, остыть не готовясь. Я помню, любимая, помню...; Сердце остыло. Вечером синим, вечером лунным...), метель (Сердце метелит твоя улыбка. Плачет метель, как цыганская скрипка; У меня на сердце без тебя метель. Голубая кофта. Синие глаза), жара, зной (В сердце тоска и зной. Грубым дается радость). Сердце — место Бога, веры (А в сердце Исус. Я странник убогий).