Задание:
«Мы познаём только признаки» (А. Потебня) — как это утверждение соотносится с историческим изменением только предметного значения (денотата)? Не указывает ли это противоречие на то, что познаем мы — сознанием?
Эпитет-прилагательное связан с исконным значением слова и выражает прямое значение концепта; эпитет, выраженный формой родительного падежа (принадлежности, а не признака) чаще связан с новым, переносным значением слова, который еще не отложился в законченности постоянного признака, ср.:
закат — багряный, пышный, солнечный, но закат дней, закат жизни.
Этот член словаря помогает уточнить значение исходного слова, потому что «история эпитета есть история... сознания» (А. Н. Веселовский). Устойчивость десигната S на фоне подвижности денотата D показывает реальное различие между вечным концептумом (глубинный смысл на уровне S) и вещным концептом (форма на уровне D). Концептум порождает смыслы, тогда как энтелехия концепта вытягивает из себя все свои содержательные формы (греч. εντελεχεια — ‘полное раскрытие внутренней цели’).
Пример:
Сопоставления доказывают определенную связь определений с содержательными потенциями слова как носителя концептума. Постоянные эпитеты создают новые понятия путем выделения актуального признака концепта: белый дом — большой дом — желтый дом — жилой дом — казенный дом — отчий дом — публичный дом — родной дом — торговый дом — хитрый дом, — всё это однозначные понятия образного характера, представленные как термины путем совмещения образа в определительном слове и символа в имени (существительным); украшающие авторские эпитеты из описания Словаря исключены. В столкновении существительного и прилагательного символ имени также оборачивается определенным признаком концептума — в метонимическом следовании, напр., [дом]: ‘кров’ → ‘населяющие его’ → ‘хозяйство’ → ‘здание’ и т. д.; в данном перечне к первому значению относятся представленные в перечне оттенки жилой, отчий, родной, ко второму — казенный, публичный, хитрый, к третьему только торговый, к последнему — белый, большой, желтый; — исторически они и появились в указанной последовательности. Определяющее слово впоследствии само может стать основой отдельного термина, выражая законченное понятие, ср.: волосатая рука → волосатость в знач. ‘корыстная властная сила’. Сопоставления показывают, что, чем древнее слово, тем больше при нем накопилось постоянных эпитетов, постепенно раскрывавших актуальный концептуальный признак; меньше всего таких эпитетов при новых терминах, например, у образований на -ость, которые сразу становились понятиями.
Необходимо сделать одну оговорку.
Определения как признаки концепта троичны по составу. Понятийные определения выражают реальные признаки, противопоставленные признакам идеальным, метафорическим (по сходству); метонимические (по смежности) признаки, типичные для объекта, выделяются в виде постоянных эпитетов и теперь представлены редко, поскольку отчасти уже утрачена семантическая связь с исходным словом. По времени это самые ранние определения, но видовые определения типа борзый конь, быстра реченька, ясный сокол и т. п. своими типичными именно для них признаками выражали один и тот же концепт стремительная [быстрота] движения; логическое развитие мысли свело их все в родовой признак быстрый, создав гипероним ла’. слово родового смысла. Слово ясный получило другое значение, обобщив другие смыслы, а слово борзый исчезло из активного оборота как слишком индивидуализированное.
Переосмысление текучих признаков в языке происходит постоянно, приводя к пересечению их в самых разных комбинациях; некоторые из них теперь применимы фактически к любому имени, термину или слову, например, такие, как большой, красивый, сильный и т.п. (см. словарные статьи). По этой причине в ментальном словаре не даются выделения эпитетов по указанным типам, для такого выделения требуется специальное изыскание в каждом отдельном случае. Можно только заметить, что раньше всего сознание выделяло типичные признаки (белый свет, чисто поле, сине море), затем на их фоне определялись признаки реальные (белая береза, чистая изба, синий забор), а после всего метафорически идеальные (белое братство, чистая совесть, синий взор). Так происходило на уровне отдельных слов (что заметно в новых лексемах) и исторически. Например, метонимический стиль Пушкина изобилует типичными признаками, но в научном стиле с середины XVIII в. всё шире употребляются и признаки реальные, а веком позже развиваются идеальные (поэтические), особенно распространившиеся в языке русской поэзии с начала XX в.