В точке понятия метод становится теорией в современном понимании теории — как обобщения общественной практики, данной в виде опыта исследования закономерностей — итог предшествующего развития науки. Метод исторически становится теорией и наоборот, и эта смена приоритетов дает основание для утверждения истории в ее собственном ряду:
(В скобках заметим, что только концептология выделяет Историю среди ключевых понятий, другие направления когнитологии — за редкими исключениями — отказывают ей в равноправном положении наряду с другими научными понятиями).
Система (греч. συστημα ‘целое, составленное из частей’) — совокупное множество закономерно связанных друг с другом однозначных элементов, которые структурируются на основе определенных принципов (важны взаимные отношения). Норма (от лат. norma ‘руководящее начало’) — та же система, но признанная, узаконенная и обязательная для исполнения. Другими словами, норма есть познанная (на данный момент) система. Система познается по своим функциям в процессе теоретического исследования (от лат. functio ‘исполнение’).
Соберем все представленные соотношения с точки зрения понятий реализма:
Нижний уровень отношении представляет собой зримый результат верхнего уровня идей, отраженно существующих в сознании; если изменение, метод или норма могут быть представлены конечным списком, то верхние их сущности — абстрактные — в принципе безграничны. На другом уровне сравнений верхний уровень можно соотнести с концептумом, а нижний — с концептом.
К понятию концепта в те же 1920-е годы, когда на Западе складывалось учение о ментальности, подошли петроградские ученые. Сначала А. А. Ухтомский высказал мысли о психологической доминанте и ускользающем хронотопе, затем В. И. Вернадский — о всепознающей ноосфере и, наконец, бунтарь-философ С. А. Аскольдов (Алексеев) — о концепте. На протяжении 1920-х годов учение сложилось в зачаточном виде, пригревшись в стенах Петроградского университета.
Но, как это обычно и бывает, сложилось оно слишком рано — мысль опередила события. Перед страной и наукой стояли другие задачи, перед обществом — тоже. Вдобавок, действовали сокрушающие законы корпоративности: биолог Ухтомский, геолог Вернадский и философ Аскольдов в мыслях своих шли параллельно, но явления терминологизировали по-разному, в духе собственных своих научных традиций, и каждый получил известность в определенной научной среде, отчасти изолированной от соседних. Всемирный разум, генетически закольцованный в умственной доминанте и представленный в мистической «монаде» концепта, не был явлен миру во всех подробностях своего существования.
Академические встречи и предварительный обмен мнениями разнесли эти несобранные воедино идеи по миру; высланные из Петрограда ученые делились ими с германскими и французскими коллегами. Неопубликованные до поры, эти идеи подхватывались расторопными европейскими умами, основательно прорабатывались немецкими и изящно отделывались французскими учеными, Представление о явлении облеклось в национальные формы языка, но споры об основной единице ментальности долго тревожили умы.
Научное направление родилось в многонациональной среде Петрограда, в тяжелые годы послевоенной и послереволюционной разрухи. Заканчивая путь классического русского реализма; став философской силой, оно сгустилось из православного миросозерцания, подпитанного идеями последнего платоника Европы — Лейбница: идею концепта сформулировал лейбницианец Аскольдов. Только реалисты могли понять непротиворечивую противоположность сущности и явления, нарекая их разными именами: концепт и понятие, — но представляя их как единство; только реалисты способны были осознать, что понятие как актуальное проявление концепта конструируется путем научной расшифровки высокого символа (образного понятия) житейским его образом.