Пороки людей естественны и неустранимы, но в цивилизованном обществе они не должны быть видны. Указывать человеку на его пороки «неприлично»; а тем более — антисоциально и недопустимо ограничивать людей в правах на занятие руководящих должностей, ссылаясь на то, что претендентам свойственны те или иные пороки: нравственно-этические и прочие пороки — личное бытовое дело каждого, к профессиональной и общественной деятельности отношения не имеющее.
На интеллигенцию падала и главная нагрузка по подготовке перестройки, и если бы она к концу 1980-х не была психологически сломана и не пребывала бы после 1952 года в интеллектуальном параличе (прежде всего по отношению к философии, обществоведению и истории), цинизме и ханжестве, то перестройка в том виде, в каком она реально началась и привела страну к августовскому путчу 1991 г., была бы невозможна. Поскольку идейно-продажная интеллигенция в основном была сосредоточена в Москве и Ленинграде (интеллигенция глубинки была для Запада безопасна, поскольку мало что понимала в происходящем в стране и в мире, полагаясь на «Клуб кинопутешествий» и на россказни Зорина и Бовина, которых видела исключительно по телевизору [57]), то и перестройка в основном шла в двух столицах Русской цивилизации.
В результате продажным национальным «элитам» — интеллигенции, представителям торговой среды (уровня «товаровед», «завсклад», «зав. торговой базой» и т. п. «деловых людей» [58]советской эпохи), — а также многим обывателям из простонародья в случае развала СССР мерещилась неизбежность жизни по потребительским стандартам США и Швеции на основе западных идеалов индивидуализма. И они готовы были если не деятельно работать на разрушение СССР, то по крайне мере не препятствовать этому. Поскольку среднего класса [59], на который делается ставка в потребительски процветающих странах Запада, в СССР не было, то национальным «элитам» пообещали помочь такой класс быстро создать, для чего ещё при Горбачёве стали вводить законы типа «Закона о кооперации» так, чтобы трёхконтурность кредитно-финансовой системы СССР утратила свою функциональную значимость, и под этим предлогом от неё можно было бы отказаться без сопротивления со стороны госчиновников при поощряющем попустительстве подавляющего большинства обывателей СССР («нам всё равно какая власть, лишь бы на полках магазинов всё было…», — мнение многих в те годы), отказавшихся от идеала Советской власти.
Это была своеобразная «западня для Золушки» [60], на которую и делалась ставка в западном либеральном проекте — «Ресурсы России — основа для развития западной экономики и дальнейшей экспансии библейской цивилизации».
Благодаря почти 30-летнему периоду паралича и безволия государственной власти ведущие отрасли советского народного хозяйства СССР к моменту развала не в научном (идей, в том числе и научных в России много: проблемы всегда возникали на стадии воплощения их в жизнь), а в технико-технологическом и организационном отношении своего хозяйства отстал от Запада на
10-15 лет. Россия только отчасти сохранила достигнутый СССР уровень, вследствие чего отставание от Запада и передовых экономик Востока за период 1990-х гг. ещё более увеличилось и составляет по некоторым технико-технологическим и организационным характеристикам народного хозяйства и науки 30 лет и более.
После этого алгоритм удержания России в нужном ГП режиме сырьевого донора Запада сегодня представляется таким:
· на первом этапе перестройки уничтожить отрасли промышленности, которые в случае вхождения России во Всемирную торговую организацию (ВТО), в потенциале могли бы быть конкурентоспособными [61], для чего:
O разрушив трёхконтурную кредитно-финансовую систему бывшего СССР, использовать все возможности мировой кредитно-финансовой системы, обязав коммерческие банки давать кредиты под процент во много раз превышающий процент роста производительности труда в этой отрасли;
[57]
Почитайте произведения писателей 1970-х — 1980-х гг., многие из которых жили в провинции, и доныне числятся «патриотами земли Русской»: безальтернативная безъисходность, изливающаяся со страниц их произведений, и никаких конструктивных, преображающих идей. Таковы Солженицын, Распутин, Астафьев, Белов и др. Другими словами, все они были вписаны «закулисой», против которой так усердно боролись, и бездумно отрабатывали алгоритм развала державы. Из всех них только В. Распутин кажется это понял, о чём с грустью поведал в одном из своих интервью в 1994 г. в С.-Петербурге.
[58]
«Деловые люди» — название популярного в годы застоя комедийного спектакля о паразитической жизни представителей этой среды (шёл в том числе и в ленинградском БДТ им. А. М. Горького — ныне БДТ им. Г. А. Товстоногова, тогдашнего главного режиссёра БДТ им. А. М. Горького).
[59]
Обывателей, прикормленных за счёт перераспределения доходов в пользу «развитых стран» на основе монопольной котировки «мировой закулисой» цен мировой торговли.
[60]
Одноимённое название сборника произведений Себастьяна Жапризо (настоящее имя Жан-Батист Росси), в котором в трёх детективах («Купе смертников», «Западня для золушки», «Дама в автомобиле в очках и с ружьём») в художественной форме отображён один и тот же алгоритм: убийца, тщательно планируя своё преступление, из-за непредсказуемости поведения будущей жертвы меняется с ней местами.
В детективе про «даму с ружьём» Мишель Каравей говорит Дани, на которую он попытался свалить ответственность своей жены за убийство ею своего любовника: «По вашей воле мы внезапно поменялись местами. Всю ночь я составлял план действий, не принимая вас в расчёт, словно вы были пустое место. А теперь выяснилось, что инициатива в ваших руках, что у вас есть свой план, которому вы следуете, совершенно не заботясь обо мне».
Этот алгоритм высвобождения намеченной жертвы из гибельного для неё сценария, по всей видимости, считывается автором в виде образов («…единственный язык, который я понимаю, помимо французского, — это язык образов», — слова из его интервью) с матрицы развития западно-библейского толпо-«элитарного» общества и постоянно воплощается в детективном сюжете в независимости от состава действующих лиц, которые подаются разными именами. Так в детективе «Дама в автомобиле, в очках и с ружьём»: дама (Дани Лонго) в иносказательном плане олицетворяет собой бездумную толпу (Дани сама о себе: «По документам мне двадцать шесть, по умственному развитию — одиннадцать-двенадцать (…), ношу дымчатые очки, чтобы скрыть свою близорукость, — это моя уловка, хотя все давно раскусили меня, идиотку, и единственное, что я умею делать наиболее прилично, это молчать. Я сторонница рабства: моя мечта — стать чьей-нибудь собственностью»); её ближайшая подруга (Анита Каравей) — образ не менее бездумной «элиты» — прямое олицетворение психтроцкизма и демонизма: «Она (Анита) исходила из принципа, что в этом мире, где люди приучаются склоняться перед бурей, нужно создавать бури, чтобы вознестись в их вихре. Её прозвали Анита-наплевать-мне-на-тебя. Она это знала и даже подписывалась так в служебных записках, когда устраивала кому-нибудь разнос»); образ-олицетворение психтроцкизма — американский автомобиль марки «Тандерберд», в котором попеременно ездят все персонажи детектива. «Тандерберд» — в дословном переводе на русский «Громовая птица», т. е. «Буревестник» (помните у М. Горького: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает, между тучами и морем гордо реет буревестник (…) пусть скорее грянет буря», — призыв революции); Мишель Каравей (муж Аниты) образ-олицетворение библейской кредитно-финасовой системы — главной опоры Глобального Предиктора. Ростовщическая кредитно-финансовая система, опирающаяся на одержимых, породила губительное для планеты общество бездумного потребления. (Каравей рассказывает о своём видении процесса Дани: «Знаете, Дани, сейчас мне кажется, что это было предчувствие того, что случилось со мной потом вопреки всем моим расчётам, — бесконечная гонка без сна и отдыха, днём и ночью, до самого конца, в которой я был как одержимый. Впрочем, я всегда был одержимым. (…) Между прочим, именно война помогла мне обнаружить единственный мой талант — умение продавать кому угодно всё, что угодно, включая и то, что покупается легче и дороже всего, а именно — воздух»), Морис Коб (любовник Аниты, труп которого Дани возит в багажнике «Тандерберда») — образ Большевизма-Сталинизма — КОБы, увидеть который более или менее адекватно дано только ребенку — мальчику лет пяти по имени Титу. (Диалог мальчика и Дани:
«— А кто этот господин у тебя в машине?
Она невольно оглянулась на заднее сидение.
— Здесь же никого нет.
— Нет, есть. Там, куда кладут чемоданы. Ты же знаешь.
Она рассмеялась, но сердце её дрогнуло.
— Какой господин?
— Который спит.
— Что ты выдумываешь?
Мальчик ответил не сразу. Откинув голову на спинку сиденья, он жевал свой бутерброд и меланхолично смотрел вперёд сквозь ветровое стекло. Потом вздохнул и сказал:
— По-моему, он спит».
Поскольку сам автор и персонажи детектива — атеисты, то не всё в матрице бытия представляется ему адекватно: в частности КОБ для него мертвец; соответственно и образ — отображение Бога соответствующий — матушка-монахиня пансиона, где воспитывались Дани и Анита, в том смысле, что Дани в трудную минуту постоянно к этой «матушке» обращается.
Другими словами, Жапризо-Росси постоянно воспроизводит в примитивном детективном сюжете «эффект обезьяньей лапы», суть которого изложена в постановочных материалах курса ДОТУ. Поскольку его детективы с 1962 года переведены на многие языки и издаются миллионными тиражами по всему миру, в том числе и у нас (кроме того, по некоторым из них поставлены фильмы: в частности по каналам российского ТВ дважды — в 2003 и 2004 году — прошёл сериал про «даму с ружьём», а в них присутствует иносказательный план (но «Тандербёрд» 1966 г. в нём заменён на «Понтиак» 1955 г., т. е. удел «буревестников» в наши дни — «старые понты»), то тем самым он энергетически накачивает матрицу самоликвидации библейского эгрегора.
[61]
Это, в первую очередь, авиационно-космическая, атомная промышленность, тяжёлое машиностроение и производство уникального промышленного и научного оборудования по единичным заказам, станкостроение.