Всё это время Костик терпеливо выполнял папино указание. Определялся с друзьями. И когда ездил к дяде Толе в Карпогоры, определялся. И в лагере на Чёрном море. И в деревне у бабы Шуры. Как говорила мама — седьмой воды на киселе.
— Противный у тебя кисель, — говорил Костик бабе Шуре и взлетал от неё на чердак.
Баба Шура пыхтела папиросой, помешивала свой кисель и грозила ему снизу клюкой. А Костик зарывался в сено и тосковал, терзая и комкая свой список.
Весь август он просидел один в пустом городе. Скучал, зубрил правила по русскому и изредка выползал во двор глотнуть перегретого воздуха.
И определялся как сумасшедший. Вписывал, вычёркивал, вписывал, вычёркивал, вписывал…
Сейчас потрёпанный и затёртый листок с друзьями, как всегда, лежал перед Костиком. Два неровных столбика толкались и налезали друг на друга. Многие имена были нещадно вымараны, перечёркнуты, вписаны заново и снова вымараны… Сверху коряво выплясывали альтернативные кандидатуры. Некоторые из них в свою очередь были жирно замазаны фломастером.
Первым среди друзей значился Бубенцов.
— Про меня не забудь, понял? — предупредил Бубенцов, когда Костик проболтался во дворе про грядущий юбилей. — Знаешь, кто лучший друг всех юбиляров?
Массивный, ободранный на костяшках кулак стал весомым приложением к его словам.
— И учти: пироги я люблю с вареньем, а торт — хрустящий такой и с орехами.
Костик обещал учесть, хотя и не был уверен, что мама будет в восторге.
За Бубенцовым — очкарик Шишков. Вот бы Костику очки! Был бы такой же умный. Костик даже пробовал тайком носить папины. Глаза разболелись, а ума не прибавилось. Странная штука! Может, дело и не в очках вовсе? А в росте? Или выражении лица? Костик делал скорбную мину и вставал на цыпочки. Безрезультатно. Пришлось включить Шишкова в список. А то в среду контрольная по математике… а в четверг диктант… и в пятницу что-нибудь ещё.
После Шишкова — вычеркнутый Макс Каледин. С ним Костик поссорился до конца жизни в позапрошлый понедельник. Правда, в позапрошлый вторник помирился. И вписал снова. А в прошлый понедельник опять вычеркнул. И в прошлый вторник вписал. Сегодня опять был понедельник. Судьба Каледина висела на волоске.
Потом — Денис с говорящей фамилией. Смехачёв. Копилка анекдотов.
Особенно про этого… ха-ха-ха… как там его?.. Васеньку… Володеньку… нет… как его… Вообще-то, у Костика анекдоты в голове не задерживаются. Наверное, потому, что голова у Костика дырявая и без очков. Но дело, конечно, не в анекдотах. Анекдоты — пустяки. А вот частушки… особенно вот эта… как её… «Ты кака, а я какой, на каку нарвалсы…» — ну и так далее… На всё лето Смехачёва отправляют в деревню к прабабушке. Он И приобщается там к народной культуре. Пропитывается фольклором насквозь. Без такого человека любой юбилей не юбилей, а так… поминки.
Надо было бы поставить его на первое место. Потому что Смехачёв теперь Костику — лучший друг.
— А ты мне не лучший, — сообщил Смехачёв Костику пренеприятное известие. — Мой лучший друг вообще-то Колька. Я без Кольки никуда не пойду.
Пришлось вписать Кольку. А то обидится Смехачёв — и частушки петь не будет. А без частушек — кому он вообще на юбилее нужен?
Потом ещё шесть одноклассников, трое ребят из волейбольной секции, Митька со второго этажа и парочка новых приятелей из лагеря. И ещё… ещё… кого-то он забыл… кого-то важного… самого главного…
— Ф-ф-фи-и-у-у-пс-с!
Точно! Витюша! Человек, который помнит всего один анекдот — про чукчу и телевизор. А частушек не знает совсем. Знает только государственный гимн. И всё время его поёт. Особенно на Новый год. И ещё на Новый год этот человек задаривает Костика конфетами — теми, что не влезли в самого Витюшу. А живёт он в соседнем доме. И каждый вечер приходит свистеть под окно Костика. Хотя, кроме самого Витюши, никто не догадывается, что это свист. Все думают, что это драная кошка, которой зажало хвост несмазанной дверью.
— Ф-ф-фи-и-у-у-пс-с!
— Сейчас! — крикнул Костик в форточку. Поискал в своём списке свободное место. Вычеркнул Короткова — какая от жадины польза? И записал Витюшу.
Теперь уже точно всё! Костик вздохнул, потянулся. Свобода! Друзья есть, а всё остальное — пироги там, газировка, торт с орехами и розочками — дело техники. Раз, два — и готово…
— Готово? Ну-ка, ну-ка, покажи, — сказал папа и заглянул Костику через плечо.
— Вот, — Костик скромно потупился.