— Зачем?
— Завтра ж контрольная.
— Ну и что?
— Тебе ничего, а мне… Слушай! — Танька повернула ко мне голову и открыла глаза. — Давай вместе?!
— Чего?
— Простужаться! Вставай рядом, — Танька широким жестом указала на лужу, словно это и не лужа вовсе, а её царская вотчина.
— Не, — сказала я, — меня мама ждёт.
Осторожно, стараясь не промочить ноги, я обошла Таньку и направилась к помойке. В нос мне ударил кислый запах тухлого лука и гнилых картофельных очисток. Пока я вытряхивала мусорное ведро, Танька бубнила:
— Никакой в тебе романтики. Скучный ты человек. И жизнь у тебя скучная. Серая у тебя житуха.
В общем-то, Танька права. Жизнь у меня действительно скучная. Неинтересная. Без историй и приключений. Без сумасбродств и потрясений. Без фантазии и полёта. А всё потому, что я очень послушная девочка. Я всегда делаю, что мне говорят. Вот, пожалуйста: выношу в дождь мусор. Не грублю взрослым. В автобусе уступаю место пожилым людям и гражданам с детьми. В школе получаю пятёрки. Дома подметаю пол и мою посуду. В мороз надеваю шапку и тёплые штаны. Не грублю… ах да, это уже было…
— Ну что тебе стоит постоять со мной? Ну немножко? — продолжала ныть Танька, пока я на цыпочках пробиралась по краю лужи к своему подъезду. — Постояли бы, попростужались… эх, скучный ты че…
— Танька! Ах ты! Чтоб тебя!!!
Мы с Танькой одновременно оглянулись.
От автобусной остановки к нашему дому, волоча огромную сумку и размахивая зонтом, неслась тётя Катя — Танькина мама. «Ну, сейчас начнётся», — подумала я и на всякий случай отошла на безопасное расстояние.
— Ах ты! Чтоб тебя!!!
Тётя Катя, как тяжелогружёная баржа, взрезала гладкую поверхность лужи и подняла целый фонтан брызг, окатив ими Таньку, себя и немножко меня. Танька принялась дико хохотать и подпрыгивать, топая и расшвыривая ногами воду.
— Чтоб тебя!!!
Тётя Катя попыталась дотянуться своим зонтом до Танькиного зада. Но Танька, как безумная, скакала и носилась кругами по луже, увиливая от тёти Кати и её зонта.
— Чтоб тебя, окаянная! Выйди из лужи! — ругалась тётя Катя.
А Танька только смеялась. Трясла головой. Дрыгала ногами. Так они и неслись до самого подъезда: все мокрые с ног до головы. Танька хохотала, вихляя задом, а тётя Катя размахивала зонтом и своей огромной сумкой.
Да, что и говорить, жизнь у Таньки весёлая. Не то что у меня…
— Плохо, — задумчиво сказала Танька.
Мы стояли на перемене у окна. Танька внимательно разглядывала в своём дневнике жирную красную двойку.
— Что плохо? — спросила я.
Хотя и так понятно, что «плохо». Простудиться в тот раз Таньке так и не удалось. За контрольную ей, конечно же, поставили двойку. И теперь тётя Катя заставит Таньку стоять в углу. А Танька стоять не будет. И тётя Катя будет гоняться за ней с веником по всему дому.
— Не расстраивайся, Тань, — отчего-то мне вдруг стало её очень жалко, и я положила ей на плечо руку, — как-нибудь…
— Не расстраивайся?! — Танькины брови поползли вверх от удивления. — Почему это я должна расстраиваться?
— Ну как же, — настала моя очередь удивляться, — ты же сама говоришь… плохо тебе…
— Не мне, — сказала Танька.
— А кому?
— Тебе!
— Мне?
— Тебе, тебе! — Танька сбросила со своего плеча мою руку. — От тоски и безысходности!
— Безысходности? — опешила я.
— Ну да! У тебя за контрольную что? Опять пятёрка?
— Ну.
— Ну вот! Тоска и безысходность. Не надоело?
Танька уставилась на меня серьёзным пристальным взглядом. Я не знала, что ответить.
— Не надоело? — переспросила Танька и зловеще сощурила глаза. — Так и будешь всю жизнь получать свои пятёрки и выносить мусор. Так и будешь…
Я растерялась. Мне было непонятно, какая, связь существует между мусором и моими пятёрками.
— Тот, кто получает пятёрки, — объяснила Танька, — слушается старших. Кто слушается старших, выносит мусор. Так и пройдут твои лучшие годы… на помойке.
Танька говорила так логично и убедительно, что я испугалась.
— Что же делать-то, Тань?
— Смотри на меня!
Я посмотрела. Танька как Танька. Ничего особенного.
— Надо жить, как я. Полной жизнью, — сказала Танька. — Понимаешь?
Я кивнула, не имея представления, о чём это она.
— Независимой надо быть, — пояснила Танька. — Ясно?
Я опять кивнула.
— Только независимость тебе вот так вот — ни с того ни с сего — никто не отдаст. За неё бороться надо.