Ох уж эти соседи! То за стенкой обязательно в самый неподходящий момент начинает выть от одиночества собака, то кому-то приспичило забить килограмм гвоздей, то капризную девчонку усадят-таки заниматься за расстроенное пианино. Одним словом, покоя от соседей не жди.
У Гошки Снежкина тоже был такой сосед, только он не забивал гвоздей, не держал собак и не слушал до глухоты истерично орущий магнитофон.
Гошкин сосед снизу, Валерка Гребешков, играл на скрипке.
Гошкины мучения начинались в восемь утра. Как раз в это время из-за стенки неслось душераздирающее пиликанье. Днем проигрывался кусок из какого-нибудь бессмертного произведения. Битый час один и тот же. А вечером для родителей устраивался мини-концерт, который состоял из гамм и все того же нетленного куска (горите все композиторы синим пламенем!).
Но это еще цветочки — ягодки начинались весной, когда неутомимый Валерка выходил играть на балкон. Этого Гошка уже не выдерживал и сбегал на улицу.
Мама любила ставить занудного Гребешкова в пример:
— Какой хороший мальчик, — говорила она, умильно улыбаясь. — Не то что мой балбес! — И выразительно смотрела на сына.
То есть на Гошку.
А Гошке что? Ему все равно, что там про него говорят и как сильно любят Валерку. Главное, чтобы его самого чужие мнения не сильно задевали.
Приятный весенний вечер как обычно начался с концерта.
«Ну, Гребешков!» — привычно выругался Гошка и остановился.
В открытые окна врывался уверенный сильный мотив. Это было странно. Еще сегодня утром Валерка выдавал жуткий скрип, который его родные почему-то называли музыкой. Что поделаешь, не получался из Гребня Паганини. А тут вдруг такое…
«Гости пришли, — догадался Гошка, выходя на балкон. — Кто-нибудь из взрослых играет».
Раньше, когда «музыка» особенно доставала, Снежки и свешивался со своего балкона и ругался с соседом. Потом он нашел путь по пожарной лестнице. И даже пару раз отбирал у неповоротливого Гребня его инструмент. Дуэль на смычках — что может быть забавнее!
Снежкин свесился с балкона, но разглядеть ничего не смог — Валеркина мама развесила на балконе белье.
Музыка смолкла, послышался шелест переворачиваемых страниц, смычок пискнул о струну. И скрипка зазвучала снова.
Для гостей в комнате слишком тихо, хоть кто-нибудь должен был похвалить музыканта.
Но внизу молчали.
— Эй, Гребень… Это ты? — несмело позвал Гошка, перегибаясь еще сильнее, норовя совсем вывалиться на улицу со своего седьмого этажа.
Снизу ему не ответили.
Взяв витиеватый пассаж, скрипка запела с новой силой.
— Валерка! — последний раз позвал Снежкин. Но шестой этаж упорно не отзывался, и Гошка пошел к лестнице.
Балконная дверь Гребешковых была открыта, В центре комнаты у стола стоял Гребень. Перед ним возвышался пюпитр с нотами. Закрыв глаза и ничего не слыша, Валерка водил смычком по струнам, покачиваясь в такт мелодии.
Было в этом что-то неправильное. Валерка никогда так самозабвенно музыке не отдавался. Пиликать — пиликал… Но чтобы вот так, закатив глаза… Такого Гошка вспомнить не мог.
Да и выглядел Гребешков неважно. Бледный, осунувшийся, как будто прозрачный. Играя, он тянулся вверх, к потолку, куда улетала его музыка.
За его спиной в кресле сидел человек. Старческое морщинистое лицо было похоже на кору дуба. Такое же темное. На этом лице выделялись глубоко запавшие светлые глаза.
Человек был одет в длинный черный плащ, скрывающий его ноги. На затылок была сдвинута шляпа.
Могло показаться, что Гошка целый час рассматривал Валеркиного гостя. На самом деле прошло не больше секунды.
Человек увидел появившегося на балконе Снежкина, лицо его болезненно дернулось. Он сдвинул шляпу на глаза, дернул плечами под плащом. Секунда — и в кресле уже никого не было.
Гребень исчезновение слушателя не заметил, как не заметил и его присутствие. Он все играл и играл, от старания вставая на мысочки, словно хотел улететь.
Он все играл и играл, без устали водя смычком. При этом Снежкин никак не мог оторвать свой взгляд от соседа. Ему казалось, что с каждой нотой тот становится тоньше и прозрачнее.
В глубине квартиры щелкнул замок.
— Валерий, ты дома?
Гребешков перестал играть, тяжело задышал, открыл глаза.