На ходу натягивая кроссовки, Снежкин вылетел на лестничную клетку.
По всем пролетам пронесся тяжелый вздох. То ли сверху, то ли снизу обиженно вскрикнули. И все смолкло.
— Кто здесь? — позвал Гошка, перегибаясь через перила.
Не лестница была пуста.
На улице разыгрался нешуточный ветер, в воздухе кружилась прошлогодняя листва. Прохожие спешили по своим делам, пряча лица в воротники. Из-за домов наползала большая тяжелая туча.
Снежкин помчался к школе.
Около блиндажа под деревом все было перевернуто. На суку висела запачканная землей куртка.
Скрипки не было.
От удивления Гошка замер.
Кто?
Некому! Некому было это сделать! Он специально все осмотрел, огляделся. Кому понадобилось сюда приходить и ни с того ни с сего начинать копаться — под деревом?
Гошка пробежался по округе.
Это могла быть собака. Порылась, вытащила, хозяин повертел в руках да выбросил.
Но скрипки и след простыл.
Снежкин расстроился. Он сам не понимал почему, но ему было обидно, что скрипку, добытую с таким трудом, украли.
Лучше бы я ее Наташке отдал, — пробормотал Гошка, возвращаясь к блиндажу.
Небо над головой заворчало. Грохнул гром. Закапали первые крупные капли дождя.
Около разрытой ямки прямо на земле сидел Валерка Гребешков и задумчиво перебирал длинными пальцами прошлогоднюю листву. За последние несколько часов он еще больше осунулся, под глазами появились темные круги, щеки ввалились, глаза стали тусклыми. Первым желанием Гошки было поскорее сбежать. Но Гребень выглядел скорее несчастным, чем воинственным, и Снежкин подошел ближе.
— Украли ее, — зачем-то сказал он, хотя Валерка его ни о чем не спрашивал.
Гребешков с трудом повернул голову. В уголках губ и между бровей пролегли глубокие морщины. Гошка испугался — до того уставшим и постаревшим выглядел его сосед.
Дождь припустил сильнее.
— Я не могу без нее, — прошептал Гребень, поднимая бледное лицо, залитое дождем. Он поднял руку к глазам, как будто отгонял невидимого призрака. — Музыка сидит в мозгах, — Валерка потер виски. — Мне необходимо играть.
— Играй, — буркнул непонимающий Снежкин, ежась от холода — вместе с ливнем снова поднялся ветер. — У тебя, что, другой скрипки нет?
Гребешков тяжело вздохнул, отворачиваясь. Он дождя словно и не замечал.
— Подумаешь, ерунда какая! — засуетился Гошка, чувствуя, как теряет уверенность в правильности того, что сделал. — Тебе без нее легче станет. А то вцепился, оторваться не мог. Отдохнешь, снова человеком станешь. Нашел чего жалеть! Это же деревяшка!
От возмущения к Гребешкову вернулась его прежняя прыгучесть.
— Это Скрипка! — вскочил он. Из-под его ног брызнула земляная жижа. — Но тебе, дураку, это не понять!
— Чего это сразу я дурак? — обиделся Снежкин. — Я, можно сказать, тебя спас, а ты орешь.
— Я не просил меня спасать! — От гнева гребешковское лицо потемнело. — Меня не нужно было трогать!
«Подумаешь, — пожал плечами Гошка, отходя в сторону. — Не хотят помощи — как хотят. Им же хуже». Далеко Снежкин не ушел. Уже на втором шаге он резко повернул обратно.
— Погоди, — запоздало сообразил он. — Кто же мог взять скрипку, раз ты здесь сидишь?
— Разве она не у тебя? — изумленно поднял брови Валерка.
Сверкнула молния. Гошка машинально стал считать. После цифры пять шарахнул гром. «Близко», — подумал Гошка, втягивая голову в плечи.
— Я ее здесь закопал. Вот, — ткнул Снежкин в свою помятую одежду, — в куртку завернул. Осторожно с ней обращался, между прочим!
— В куртку? — Гребешков побледнел и вдруг с места кинулся бежать к выходу из школьного сада.
— Стой, сумасшедший! — закричал ему вслед Гошка. — Ты куда?
Вместе они, наверное, пробежали целый квартал, пока запыхавшийся Гребень не остановился. Повертевшись на месте, он тихо проскулил:
— Где же он?
— Кого ты опять ищешь? — всплеснул руками уже порядком уставший от беготни Снежкин. — И что за охота бегать под дождем?
— Дождь? — Казалось, Гребешков только что заметил льющуюся ему на голову воду. — При чем здесь дождь? Он подошел, спросил, видел ли я тебя. Я сказал, что видел, и сам к блиндажу отвел. Он вокруг походил, посмотрел, покопался в листве и куртку эту достал, — он ткнул в Гошку. — Я даже не видел, где он там копается. Смотрю, дверь открыта, я и пошел в блиндаж. Выхожу — никого нет, одна куртка висит.