Еще одна сказка
Разбирать детские письма работенка еще та! Сначала они идут сотнями, потом тысячами, а потом мы сидим, заваленные ими по самые уши без обеда и отдыха. Так что кому праздник, кому пахота. А шеф подгоняет! Он у нас только с детишками добрый, да ласковый, а здесь спуску не дает!
С самими письмами последние годы тоже морока. Насколько проще было раньше! И с прочтением, и с комплектацией. Мальчики просили мячи и велосипеды, девочки кукол и плюшевых мишек. Умиляли сердце бескорыстными пожеланиями мира во всем мире, да просьбами сделать космонавтами и врачами.
Нынче чаще всего просят мобильники и компьютеры, а в будущем видят себя директорами и артистками. Тоже неплохо, да только фонды не резиновые. Вот и крутимся, как можем, не без помощи родителей, конечно. Потому что раз не выполнишь детскую просьбу, другой, и все, одним не верящим юным циником стало больше!
И вот как-то, в разгар всей этой кутерьмы попадается мне одно письмо. Пришло оно не в праздничном конверте, как принято, а в обычном, чем сразу и привлекло мое внимание. На тетрадном листе кособокими детскими буквами было написано следующее: «Милый дедушка Мороз! Сделай, пожалуйста, так, чтобы наш папа больше не пил. Он хороший, но, когда пьяный – дерется. Бьет маму и меня с братом. Поэтому мы не любим выходные и праздники. И особенно Новый год. Потому что папа пьет тогда целую неделю, и нам некуда деваться. Прошлый раз на Новый год мы всю ночь прятались в бане. Маша»
Я показал письмо шефу.
– Бедные дети, – вздохнул старик. – Но что я сделаю? Это не наша компетенция. Так что иди, продолжай работать.
Иногда мне кажется, что шефу все осточертело, и он превратился в обычного формалиста.
Утром тридцать первого пришла последняя почта, а в обед лавочка закрылась. Мы поздравили друг друга с проделанной работой, перевели дух и торжественно проводили шефа на подвиги. Хлопнув на посошок своего зелья, он разлетелся многомиллионным тиражом на заявки по городам и селам.
Но, ни веселья, ни радости в этот раз у меня на душе не было. Не шло никак из головы это письмо! Ближе к полуночи я взял подарочный мешок, положил в него самую красивую куклу из резервного фонда, автомобиль с дистанционным пультом и два кулька конфет. Потом сверился по карте с правильным маршрутом и шагнул на кухню Машиного дома.
Подобная самодеятельность строжайше запрещалась, но мне было уже все равно. За время работы я впервые слышал, что дети боятся Нового года, и знал, если ничего не сделаю, для меня самого этот праздник потеряет всякий смысл.
Праздником, кстати, в доме и не пахло. Зато воняло пьянкой, причем в финальной стадии: двое собутыльников уже сложили, как на плаху, головы на стол, третий курил, осоловелым взглядом пялясь в телевизор.
В соседней комнате на неприбранной кровати сидели дети. С тревогой поглядывали на дверной проем. В углу одинокой гирляндой мигала тощая елка.
– Скорее бы мама пришла, – хныкнул мальчик, подтягивая на плечо лямку майки. – Сейчас опять позовет и воспитывать начнет!
– Тише! – шикнула на брата девочка. – Может он уснет!
«Спать!» – шепнул я им, и дети послушно легли. Я вернулся на кухню.
Честно говоря, у меня не было никакого плана. Мне ни разу не приходилось общаться с пьяницами. Особенно с агрессивными. Покопавшись в памяти, я вспомнил письмо одного мальчика в канун 1979 года, в котором он просил щенка овчарки. Сейчас этот мальчик сидел передо мной, пьяно щурился на экран и бормотал какую-то обиду на выступающих артистов. Пододвинув табурет, я сел напротив и задал вопрос.
– Петя, а что ты сделал с Рексом?
Он вскинул голову и огляделся. Я решил более не прятаться и сделался видимым.
– Ты убил его? Как? Бросил в колодец, закопал живьем, забросал камнями?
Взгляд Пети остекленел от ужаса и удивления. Возможно, я переборщил с эффектом появления и образом, но выглядеть добрым и мирным мне ничуть не хотелось.
– Какого Рекса? Я никого не убивал! – выдавил из себя Петя, и махнул рукой, точно отгонял от лица невидимую муху.
– Рекс, это твоя собака. Разве уже забыл? Тебе ее подарили на Новый год, когда ты учился в третьем классе.
– Ах, Рекс! – он глотнул, и его кадык прыгнул. – Как же я мог его убить? Я его любил. Он двенадцать лет прожил. Еще после армии встречал меня.
– Да, умная была собака, команд много знала, – кивнул я. – Сильно бил, чтоб научить?
– Да иди ты к черту! Я ее пальцем не трогал! – возмутился Петя. – Чем хочешь, поклянусь!
– Только не детьми и не своим здоровьем! – поморщился я.
– Это почему? – удивился он.
– Да потому, что к своей собаке ты относился намного лучше, чем сейчас к своим детям, а насчет здоровья…приплыл ты, Петя.