А саранча не пожелала переходить невидимую границу …
Мальчики
Мальчики росли, и росли быстро.
Еще вчера они бегали в школу и дружной стайкой носились по городу.
Эти семеро мальчиков, одаренных особыми способностями, жили своей внутренней жизнью, далеко не всем понятной и совершенно невидимой окружающим.
Эта внутренняя жизнь была доступна только тем, кто сам обладал такими же особыми способностями, и была недоступна родителям.
Олег Ерлыкин, который обладал всеми этими особыми способностями даже в большем объеме по сравнению с остальными, был немного старше этой семерки, и несколько отделялся от «малышей».
Проблема заключалась в том, что матери и приемные отцы этих мальчиков должны были тем или иным способом участвовать в этой их скрытой жизни, и это при наличии в каждой семье младших братьев этих мальчиков, не обладающих никакими особыми способностями.
В разрешении этой проблемы участвовали все взрослые экстрасенсы – одни в большей мере, другие в меньшей. И самое большое и непосредственное участие в образовании, воспитании, да и просто в жизни этих подрастающих мальчиков принимал Свиридов.
Это началось еще тогда, когда Свиридов неожиданно понял, что эти мальчики – особенные, и буквально вырвал их из приюта, где их калечили дикостью и грубостью озлобленного и безответственного «воспитания» бывшая надзирательница женской колонии.
Именно с той самой минуты, когда Свиридов впервые «заговорил» с мальчиками по мысленному каналу, и образовалась их тесная связь. Потом началось обучение звуковой речи, обучение мальчиков всему тому, чего они были лишены, и всему, что им было нужно для всестороннего развития.
Тогда в этом процессе обучения принимали участие все, кто мог, а не только экстрасенсы, и привязанность к этим преподавателям сохранилась у мальчиков надолго.
Они и сейчас могли вдруг заявиться ко Льву Вонифатьевичу Худобину или к Потапу Потаповичу и буквально замучить их вопросами.
Худобин сразу начинал увлеченно рассказывать мальчикам малоизвестные факты современной истории, а Потап часто отправлял мальчиков к Владику Медякову.
С Владиком и Никой мальчики быстро нашли общий язык, и пока одна из них занималась маленьким Егоркой, остальные внимательно слушали Владика. И Владик не сразу оценил способности мальчиков к коммуникации – разговаривая с одним он по существу говорил со всеми сразу. Но привыкнув к этому Владик уже не думал об этом, и мог беседовать с любым из этих мальчиков, адресуясь всем сразу …
А теперь семеро юношей занимались каждый своим делом, и оставались дружны по-прежнему.
Свиридов внезапно оказался вовлеченным в активный обмен мнениями между мальчиками – они «разговаривали» друг с другом мысленно, не пользуясь звуковой речью, и используя открытый незащищенный канал, доступный всем экстрасенсам вокруг.
Правда, это канал был доступен далеко не всем экстрасенсам вообще.
Это проверяли неоднократно, и каждый раз убеждались, что в такой «беседе» могут участвовать только экстрасенсы местные, «фирменные», а услышать это со стороны невозможно. Именно поэтому часто «мысленные» переговоры своих не защищали, а проводили по так называемому «открытому» каналу – терминология была предложена Полиной Ерлыкиной, участвовавшей в экспериментах по выявлению свойств и способностей своих экстрасенсов.
Тогда в такой мысленной беседе могли принять участие все экстрасенсы по желанию – как в обычной беседе в обществе друзей.
Вот и сейчас Свиридов мысленно спросил:
#Полина, ты слышишь?
#Слышу, Толя, слышу. Как разошлись наши мальчишки, а?
#Но каков уровень! Умники!
#Не мешай им. Я уверена, что они в курсе, что мы их можем услышать.
#Слышишь, твой Олежка вмешался!
#А нас они принципиально не слышат?
#Нет, просто они научились отстраиваться от конкретных собеседников.
#Прямо как черный список в телефоне! Точно!
Это не Митяев
Так как на афише был изображен Митяев, а внизу чернела подпись Свиридова, то зрители шли на концерт Свиридова. И не пожалели.
Неровность
вычурная крыш
течет
за горизонт.
Семнадцатый квартал.
Париж.
Чуть вздрагивает зонт.
И женщина
французская,
серьезна и мила,
Спешит
сквозь утро
тусклое,
Должно быть
проспала.
В зале сидели слушатели, неоднократно слышавшие авторское исполнение, но теперь слушали Свиридова так, как будто это было совершенно другое произведение.
Каштаны
негры
продают