– Нормально. Я прочитал ваше заключение об аварии, Сергей Кожугетович. Это Анатолий предложил такую форму из двух частей? Он писал приложение?
– Да, Дементий Кузьмич.
– Так он этим приложением снял уголовное наказание с дирекции.
– Члены комиссии от МХП боялись подписывать этот текст, вот Свиридов и оформил его в качестве приложения.
– А почему ты, Сережа, сам полетел на такую несложную аварию? Твои бы и сами справились.
– Есть перечень производств, куда обязан выезжать я сам.
– Так что же мы с тобой раньше не встретились?
– Так это правило недавно ввели …
– Давай за то, чтобы нам почаще встречаться без таких грустных поводов.
– Давай!
На прощание Шойгу протянул Свиридову визитку.
– На всякий случай – вдруг пригодиться.
– На тебе и мою. Только эти телефоны для Москвы. Секретаря моего зовут Мари Владимировна, она будет знать о тебе, и найдет меня.
– Будь здоров. Рад знакомству.
– Взаимно.
ЕЩЕ ОДНА ВЫСТАВКА ГРИШИ
Гришу уговаривали все миром, но в конце концов уговорили.
Рисунки для третьей персональной выставки Гриша выбирал сам, без советов и помощи.
На этой выставке были только портреты, но какие…
Как правило это были обычные бытовые зарисовки, показывающие многочисленных знакомых Гриши в повседневной жизни.
Открытие выставки произошло как бы дважды.
Зрители, набежавшие на открытие, быстро покидали зал с известной долей разочарования. Гриша был сильно озабочен таким равнодушием зрителей, но …
Все быстро покинувшие выставку так же быстро возвращались и надолго задерживались перед рисунками. Они останавливались перед портретами знакомых и незнакомых, перед своими портретами и надолго задумывались. Многим казалось, что они никогда не видели этих людей – ни в зеркале, ни в жизни.
А некоторые практически не узнавали себя, хотя все знакомые прекрасно узнавали их. Вот эта неузнаваемая узнаваемость придавала особую ценность рисункам Гриши, и пусть не сразу, но это оценили все нарисованные.
Как и на предыдущих выставках публика постоянно заполняла зал, и даже казалось, что публики было даже больше, чем раньше. Хотя эта публика вела себя намного тише, чем на уже состоявшихся выставках – те рисунки из выставочного зала теперь переместились в фойе кинозала.
А присутствие Гриши в самых неожиданных местах – на установках, на Ученом совете, на монтаже, в избе Кутенковых, в больнице, в избе «ювелиров», в бассейне, в зале тренажеров, на катке, в детской у мальчиков – теперь не вызывали никаких вопросов …
ДЕВОЧКИ
Усадьбы рядом с Кутенковыми и «ювелирами» постепенно оживали. Потянулись струйки дыма из труб на крышах, зазвенели детские голоса.
Старинный колодец исправно давал вкусную воду – он был глубокий, и даже в самые сильные морозы вода в нем не замерзала.
А еще Музыкантов забраковал старую баню, и мужики всем миром строили новую, более просторную, одну для всех.
И произошла встреча мальчиков с деревенскими детьми и девочками.
Они все встретились в конюшне у Парменыча, причем на этой встрече присутствовал Сандал. Может быть присутствие Сандала, а может быть присутствие лошадей оказало сильное влияние на первое знакомство, но произошло оно просто и буднично.
Ариша, Маша, Гошка и Никишка обрадовались новым знакомым, а главное – загадочному псу по имени Сандал, с которым оказалось так интересно общаться.
А мальчики просто обрадовались новым знакомым.
Это потом, когда все ввалились в горницу к Кутенковым и разделись, мальчики насторожились – они впервые разглядели девочек, маленьких женщин.
Аришка и Машка были дружелюбны и естественны, хотя при случае могли и стукнуть обидчика. Это тоже несколько удивило мальчиков – у них и в мыслях не было кого-нибудь обидеть, а не только этих непонятных созданий. Но они быстро освоились, играли с девочками и когда размещались на розвальнях, то уступали им лучшие места.
А сколько разговоров было потом о девочках!
Разговоры были мысленные, а если бы их услышали Даша или Люба, то они бы очень удивились: мальчики обсуждали особенности психологии этих будущих женщин …
А около больницы расширили теплый гараж, и там теперь ночевал городской автобус и рано утром отвозил монтажников на работу, а назад привозил персонал больницы.
Это потом, и почти каждый день, микроавтобус привозил Дашу или Любу с мальчиками. Гриша тоже часто приезжал, а деревенские давно уже признали его за своего.
Маша и Ариша без всякого смущения набрасывались на Гришу и требовали новых рисунков – но самое главное, они не требовали, чтобы Гриша рисовал их самих. Они просто радовались новым рисункам Гриши – они видели внутреннее содержание каждого рисунка, хотя их никто этому не учил.