Я подняла кверху руку, словно защищаясь от его слов или пытаясь оттолкнуть их от себя.
— Очень тебя прошу, не надо!
— Что не надо? — спросил он.
— Не надо так говорить.
— Но это же правда, поверь. Помню, как я ходил возле твоего дома, думал, вдруг встречу тебя? Стоял под окнами, все глядел наверх. Как-то ты подошла к окну, постояла с минуту, мне показалось, что ты меня увидела.
— Нет, — сказала я, — никого я не видела.
— Я и сам после понял, что ты никак не могла меня видеть.
Он помолчал немного.
— Знаешь, что я понял? Что все мы, люди, зависим от самых простых, обычных явлений, которые сплошь и рядом происходят с нами.
— Америку открыл, — усмехнулась я.
— Нет, в самом деле, ты только пойми меня! Все случилось, если хочешь, как-то против моей воли…
— Я тебя очень прошу, — сказала я. — Не надо об этом.
Он воскликнул:
— Дружик, ты никогда не была деспотичной, что с тобой стало? Начинаешь диктовать мне условия?
— Ничего я не диктую, просто прошу, давай говорить о чем-нибудь другом.
— О чем же? О репертуаре театра? Или о новой роли нашего современника, о которой я мечтаю? Или еще о какой бодяге?
Я помолчала, он сказал:
— Пойдем, посидим в ресторане, позавтракаем вместе? Ты еще не завтракала?
— Нет, не успела еще.
— Вот и прекрасно, посидим за столиком, потолкуем. Согласна, дружик?
— При одном условии, — сказала я.
— Что за условие?
— Пожалуйста, не называй меня дружиком…
— Хорошо, — внезапно покорно отозвался Игорь. — Не буду.
Впервые он назвал меня дружиком после Богородского.
Мы ездили на лыжах в Богородском большой веселой компанией. На следующий день собирались все вместе встречать старый Новый год.
И вдруг, когда мы съезжали с горы, у Игоря подвернулась нога и он упал вместе со своими лыжами.
И — не сумел встать, как ни пытался. Мы бросились к нему, он лежит, хочет встать на ноги и не может. Болит нога.
Мы упросили какого-то дяденьку, ехавшего в «эмке» по направлению к Сокольникам, довезти Игоря и меня. Он нехотя, но все же согласился.
Я поехала вместе с Игорем к нему домой. Всю дорогу он держал меня за руку и говорил:
— Только смотри не убегай сразу, договорились?
— Договорились, — отвечала я.
Тогда я впервые познакомилась с его матерью. Она открыла нам дверь. Игорь, солнечно улыбаясь, сказал:
— Мама, все в порядке, честное слово!
Она была очень худая, даже тощая, видно, что нервная, издерганная, беспокойные глаза, трагически искривленный рот.
— Что? — закричала она. — Говори правду, что случилось?
— Все в порядке, — весело ответил Игорь, с моей помощью доковылял к дивану. — Все очень хорошо…
Но она металась, словно раненая птица, заламывая тонкие жилистые руки, губы ее дрожали, — должно быть, если бы не я, она бы разразилась слезами…
Я сказала:
— Не беспокойтесь, прошу вас. Просто немного растянул связки…
— Где? — закричала мать и бросилась к Игорю. — Покажи немедленно, Игорек, радость моя, где растянул?..
Ему было немного совестно, что все это происходит при мне, он сказал нетерпеливо, почти сердито:
— Перестань, мама, немедленно прекрати, прошу тебя…
Я впервые была у него дома. Комната, в которой он жил со своей матерью, была довольно большой, сильно захламленной, повсюду раскиданы длинные куски шелка различных цветов, на столе стояли какие-то бутылки с разноцветной жидкостью.
— Мама разрисовывает шелк батиком, — пояснил мне Игорь, заметив, как я разглядываю все то, что находится в комнате. — Она у нас художница-надомница…
Он погладил ее по худой ладони.
— Верно, мама?
Она обернулась ко мне:
— Нет, это правда? Ничего серьезного? Скажи мне ты, я вижу, ты — девочка серьезная, на него я не могу надеяться, он все равно правды мне не скажет. Все в порядке? Да?
— Да, да, — ответила я. — Не волнуйтесь, уверяю вас, немного растянул связки, это бывает сплошь и рядом, у меня в прошлом году…
— Может быть, доктора позвать? — она бесцеремонно прервала меня. — Или «скорую», как думаешь?
— Лучше отряд пожарных, — сказал Игорь и снова сердито заметил: — Хватит, мам, слышишь? Я, наконец, уже требую, чтобы ты перестала…
И она затихла. Поставила чайник, принесла на подносе две чашки с чаем, сушки и повидло. Игорь лежал на диване, я сидела рядом, на стуле, мы пили чай и поглядывали друг на друга.
— Значит, завтра ты не пойдешь на встречу Нового года? — сказала я.