– Тогда и я разомнусь… Вов, ты так и будешь торчать на верхотуре?
– А чего? – удивился тот. – Высоко сижу, далеко гляжу… хотя ты прав, Проф, надо ловить момент.
Я уже было примерился открыть дверцу, но отвлёкся на странный шум справа – шипение, не шипение… впрочем, хватило первого же взгляда, чтобы разобраться в причинах: Сигизмунд, до того мирно посапывавший и не реагировавший на пертурбации с прочими перемещениями, приоткрыл один глаз, насторожил ухо и издал тот самый утробный звук. Такой, знаете, когда один кот другого почуял. И не просто другого, а агрессора, посягнувшего на святое – территорию.
– Что там, Зигги? – на всякий случай уточнил я, но кот столь же внезапно успокоился и как ни в чём не бывало вернулся к прерванному занятию, то бишь сну. – Хм… сам, по ходу, не знаешь… ну ладно.
– Эй, Проф, ты чего там? – постучал по боковому стеклу уже успевший спрыгнуть с пулемётного модуля Вова. – Чего копаешься?
– Сейчас! – раздражённо отмахнулся я, и запустил руку за водительское сиденье, выудив на свет божий АКМС с «бубном». Поискал глазами, куда бы его пристроить, и положил на приборную панель, благо ширина позволяла.
– Проф, вылезай, потрещать надо! – не унимался напарник.
– Ну что у тебя опять? – устало выдохнул я, выпроставшись, наконец, из кабины. – Очередная «гениальная» идея?
– Я правильно понял, что «гениальная» в кавычках? – прищурился Вова. – Вот что ты за человек, Олежек? Прямо не человек, а язва ходячая!
– Вов, честно, устал как собака! Давай хоть ты не доставай!
– Не поверишь, сам только и мечтаю, что до места добраться! Но… мы где ночевать‑то собираемся? Может, звякнешь Инке?
– Типа, к ней на ночлег напроситься? – тяжело уставился я на напарника. – Привет, Инес, а мы к тебе?
Мысли ворочались неохотно, усталость и нервное напряжение этого, с одной стороны, бесконечно скучного, а с другой – насыщенного событиями дня дали о себе знать и вылились во внезапно навалившуюся апатию. Зря я, наверное, из‑за руля вылез. Баранка, она как‑то… дисциплинировала, что ли.
– А почему нет? – пожал плечами Вова.
– Ну и как ты себе это представляешь? Два хрена с горы, едва заявившиеся в город, и сразу к молоденькой девице в гости?
– Ну а куда ещё, Проф?
Говорили мы, памятуя о том, что в конвое не одни, по‑английски, голос не повышали, но и не шептали. Так что неудивительно, что Серхио, лениво потягивавшийся у пассажирской дверцы, нашу беседу прекрасно слышал. И счёл нужным вмешаться:
– Парни, а вы про какую Инес речь ведёте?
– Альварес, – ляпнул я без всякой задней мысли, а Вова добавил: – Про гонщицу. Знаешь такую?
– Да кто ж её не знает! – возмутился наш попутчик. – Короче, повезло вам, амигос. Вы, по всему судя, в наш эль дистрито направляетесь, так что подскажу вам нормальную гостиницу. На первое время перекантуетесь, там вполне прилично. И вещи ваши никто не тро…
– Мля‑а‑а‑а‑а‑а!!!
Вопль Сигизмунда, подкреплённый вздыбленным загривком и выгнутой спиной, заставил Серхио прерваться на полуслове и удивлённо покоситься на котяру через пассажирское окно:
– Эй, а чего это он?
– Да кто бы знал, – дёрнул я плечом, и на всякий случай предостерёг: – Ты бы, амиго, не лез пока к нему. Что‑то он раздражённый какой‑то…
– Да без проблем, омбре! – Серхио демонстративно отвернулся от трака, уставившись на Мигеля и парочку прохиндеев, о чём‑то беседовавших на повышенных тонах. – Вот уроды! Явно опять скидку выбить пытаются!
– Эй, а они там к рукоприкладству не перейдут? – забеспокоился Вова. – Очень уж жестикулируют… экспрессивно, да!
– Да не, это нормально, – заверил Серхио. – Омбре, ты бы успокоил зверюгу‑то… ехать уже скоро.
– А это ты как определил? – заинтересовался мой напарник. Он стоял возле генераторного модуля, прислонившись плечом к двери, а потому не испытывал никаких проблем с коммуникацией, даже не повышая голос. – Мигель‑то ваш больше помалкивает, как я погляжу.
– А он уже сказал своё веское слово, – усмехнулся Серхио. – И теперь ждёт, какое будет их положительное решение. А у них всё по классике, пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торговля, депрессия, ну и смирение. Сейчас руками помашут, повозмущаются, да утрутся. Как и положено, амигос!
– А коллеги твои, вон, – дёрнул головой Вова в направлении хвостовых траков, – не особо суетятся. Кто курит, кто водичкой балуется…
– Ну, минут пять‑семь ещё поупираются, – вынужденно признал наш попутчик. – Нельзя же вот так сразу сдаваться! Что о них тогда люди скажут? Кстати, заметили, что Мигель их до сих пор не отоварил? Даёт возможность сохранить лицо.
– Мля‑а‑а‑а‑а!!!
– Да чего это с ним, омбре?!
– Проф, в натуре!
– Сейчас! – огрызнулся и осторожно приоткрыл водительскую дверцу. – Зигги, Зигги, ну ты чего? Что случилось? Кого почуял?
– Мля‑а‑а!!! Фр‑р‑р‑р!!!
Н‑да… таким я его ещё не видел… хотя нет, видел! Когда он оживлённого «мускусом» опилочного монстра, прототипа каменного слизняка, засёк. Но тут‑то им откуда взяться?! Или?..
Размышления мои прервал трак, практически бесшумно вынырнувший из‑за поросшего кустами взгорка. Машинка, подскочив на неровности, как на трамплине, изобразила весьма впечатляющий полёт, ухнула на землю, присев на все четыре твила, и на выходе из прыжка развернулась к конвою бортом, лихо – с юзом – затормозив буквально на пятачке. И всё это метрах в десяти от нас максимум, аккурат напротив. И ладно бы просто обдала пылью и гравием! Но ведь нет! Даже отвлёкшись на все эти «прелести», даже пребывая в лёгком обалдении от эффектного появления незваного гостя, я успел выцепить взглядом главное: этот трак был оснащён куцым кузовом, в котором торчал здоровенный облом латинского вида. И ладно бы только облом! Но он держался за громоздкий агрегат, весьма напоминавший пулемёт, установленный на кустарной треноге с вертлюгом! И при всех этих лихих манёврах он ухитрился не вылететь из кузова ко всем чертям! А потом облом приник к своей смертоносной машинке, и у меня в голове пронеслись бессмертные строки из старинного мультика: «П‑пушка! Они готовят п‑пушку! Зачем?! А! Они будут стрелять!»
… действовать я начал гораздо быстрее, чем это осознал. Тело, как обычно и бывает в экстремальных ситуациях, справилось само, и я в мгновение ока оказался в кабине, успев распахнуть дверцу, впрыгнуть спиной вперёд, приземлиться на оба сиденья и прикрыть дверь за собой. Правда, пришлось подогнуть ноги, чтобы не долбануть подошвами по окну и не расхлебянить её снова – та, как и полагается по закону подлости, не защёлкнулась. Ну и Сигизмунда придавил, само собой. Но тот, надо отдать ему должное, ограничился привычным «Мля‑а‑а‑а!», но ни когти, ни зубы в ход не пустил. Я же, сжавшись буквой «зю», про себя молился, чтобы клятая дверца всё же не открылась, потому что тогда кирдык… вон как облом из пулемёта по конвою хлестанул! Бах‑бах‑бах‑бах‑бах… и так длинной строчкой, справа налево (его, естественно), от хвоста к голове. Ну а фигли ему? Тренога плюс вертлюг – плохонький, но станок. С такой приспособой и при габаритах облома увода ствола можно не опасаться, тут каждая пуля в цель. О чём и свидетельствовали красноречивые звуки: хруст пластика, звон титана, визг рикошетов и – самое страшное – чваканье впивающегося в живые тела металла…
Время от адреналинового выброса сильно замедлилось, а восприятие предельно обострилось – такое со мной уже бывало, и неоднократно, но обычно на ринге. А теперь вот и в перестрелке сподобился. И пока тянулся – ме‑э‑э‑эдленно – за АКМСом, успел осознать, что Вова уже давно не торчит возле трака, как тот тополь на известной улице, а, судя по всему, рухнул плашмя на землю да закатился под машину. Ну и Серхио, не будь дурак, тоже исчез из вида – логичнее всего предположить, что укрылся за батареей и твилом, прислонившись к последнему спиной. Так что можно констатировать, что как минимум наш экипаж в безопасности. Плюс моя «бронеплёнка» – это вообще козырь из рукава. Серхио о ней не в курсе, а вот Вова очень даже. И с него станется сейчас полезть в пулемётное гнездо… в котором он окажется очень даже уязвим. Следовательно, что? Следовательно, надо отвлечь вражеского пулемётчика… что, собственно, я и намереваюсь сделать – вот только до АКМСа дотянусь… есть!!!