На правой руке оказались четыре небольшие поверхностные резаные раны, на левой — одна большая, зияющая, тоже резаная рана.
Вместе осмотрели ванну.
И… нашли в ней несколько обломков кертикитового объектива с острыми краями.
Объектив, по-видимому, при зажиме лопнул, и осколки поранили руки.
Соколов еще не находил слов.
Киссовен был по-прежнему спокоен.
— Тут что-нибудь неладно! — сказал Киссовен.
— Надо немедленно исследовать! — отвечал Соколов, пришедший, наконец, в себя от изумления.
XVIII
ТЕЛЛИТ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЕВРАЗИИ
Киссовен тщательно осмотрел руки Соколова.
— Тебе руки еще пригодятся. Я, прежде всего, займусь перевязкой ран. Ты ведь истекаешь кровью. Особенно меня беспокоит твоя левая рука.
— Учти, что мы впервые имеем дело с осколками кертикита. Нужно будет следить, не появятся ли какие-нибудь осложнения, а установить причину неудачи мы всегда успеем.
— А что это такое? — недоуменно спросил Киссовен, услышав сирену, возвещающую прибытие авиетки скорой медицинской помощи. — Неужели на нашей спасательной станции имеется экран Терехова?
Однако, спустя несколько секунд авиетка пролетела мимо.
— Что же произошло?
За все время работы на концессии еще не было ни одного серьезного случая, который требовал бы немедленной медицинской помощи.
Опыты с объективами Мейерлинга были брошены.
Киссовен решил немедленно выяснить, что случилось. Он наложил временную перевязку на руки Соколова, и они вместе вышли из мастерской, направляясь в больницу, где из уст Эди и Клавы услышали тревожный рассказ о несчастном случае с Дунбеем.
Причин для тревоги было достаточно.
Все усилия медицинского персонала вернуть Дунбею сознание оказались тщетными. Врач с минуты на минуту ждал смерти.
Эди была почти невменяема.
Киссовен, не теряя присутствия духа, занялся выяснением вопроса, каким путем попал Дунбей на электрическую станцию.
Его спокойствие, уговоры Соколова и Клавы подействовали на Эди, и она постепенно, вначале бессвязно, затем последовательно, рассказала им о событиях предыдущего дня.
Эди хорошо помнила последние слова Дунбея: «Я сейчас же должен разыскать Киссовена или Соколова. Евразии грозит серьезная опасность! Завтра теллит будет за пределами Евразии. Нужно принять меры сегодня же!»
Стало очевидно, что Дунбей, разыскивая Киссовена и Соколова, побывал во всех частях и цехах концессии. На электрической станции, по-видимому, второпях, он задел передаточный вал, и это стало причиной его гибели.
Теперь он лежал на операционном столе без сознания, и, увы, не было надежды на то, что он сможет когда-нибудь сообщить Киссовену или кому-нибудь другому, что именно грозит Евразии.
Киссовен был в глубоком раздумье.
«Завтра теллит будет за пределами Евразии».
Он вспомнил секретную беседу, которую он вел 19 января с председателем ЦИК Евразии Соммером по поводу случайно подслушанного им разговора между Мак-Кертиком и Дунбеем.
Он сам горячо ратовал за утверждение концессионного договора. Он рассчитывал тогда не только на превосходство научных сил Института имени Рыкова, но и на то, что Мак-Кертик преувеличивает значение теллита.
И где же гарантии, что Памир — единственное месторождение теллита?.. Что, если Мак-Кертик обнаружит еще где-нибудь теллитоносные породы, и Евразия вовсе будет лишена возможности иметь теллит?!
Несомненно, концессионный договор необходимо было заключить!
«Да-а теллит сегодня будет вывезен в Америку!»
Но что предпринять, чтобы предотвратить несчастье, виновником, хотя и косвенным, которого может оказаться он, Киссовен?
Единственный человек — Дунбей, который мог бы разрешить все его сомнения, но он был при смерти и не мог произнести ни слова.
Киссовен пробыл два часа подряд у постели Дунбея.
Напрасно.
Состояние Дунбей не изменялось.
Киссовен находился еще около Дунбея, когда в больницу прибыл Мак-Кертик.
На лице американца было написано волнение. Он внимательно расспрашивал врача о состоянии Дунбея и выразил сожаление, что Дунбей не сможет уехать с ним вместе в Америку.
Мак-Кертик видел Эди у постели больного. Но у него не нашлось ни одного слова для убитой горем дочери.
— Мистер Киссовен, мне уже удалось сегодня окончить очистку последней партии теллита, поэтому я через полтора часа выезжаю на неделю в Америку, — обратился он к Киссовену. — Нам необходимо сейчас же пройти в лабораторию и закончить сдачу и прием теллита.