— Нам, во что бы то ни стало, необходимо проникнуть в тайну добычи теллита!
Кроме того, обратите внимание! Я уверен, что Мак-Кертик, помимо способа добычи теллита, скрывает от нас что- нибудь очень значительное, важное. Что именно, — я еще точно не знаю. Но что он не только научный деятель — об этом красноречиво говорит его отказ работать в Институте товарища Рыкова, который, в конце концов, и сейчас считается наилучше оборудованным в мире.
Мой план прост и, главное, осуществим. Выполнение его совершенно обеспечит нас от всяких случайностей. Тем более, что изобретение Терехова еще не является и пока не должно являться достоянием широких научных кругов.
Киссовен знал своего помощника еще студентом. Его уже тогда поражал практический ум этого неотесанного парня. И сейчас, когда Соколов говорил ему о своих соображениях по поводу Мак-Кертика, он не мог сдержаться — и поведал ему свои подозрения.
О подслушанном разговоре он пока решил не говорить. Но ведь и без этого за время совместной работы с Мак-Кертиком накопилось много наблюдений, которые могли дать обильную пищу для подозрений.
Разговор их продолжался, однако, недолго.
План Соколова был разобран во всех мельчайших подробностях. Каждая новая деталь восхищала обычно холодного Киссовена.
— Хорошо, Соколов! Прекрасно! Я сегодня же представлю ваш план на рассмотрение СТО Евразии.
Через час Киссовен вылетел в Москву. Одновременно Мак-Кертик и Дунбей направились в Нью-Йорк.
Эди осталась в Адагаде. Она получила разрешение посетить Москву и решила завтра же отправиться туда вместе с Соколовой.
VI
ЭЛИАС МОРГАН УДОВЛЕТВОРЕН
Доклад личного секретаря должен был закончиться через четыре с половиной минуты.
Элиас Морган сегодня был особенно придирчив. Его, по существу, мало беспокоили волнения рабочих в Калифорнии. Негодяи! Они осмелились предъявить неслыханные в царстве Моргана требования: шестичасовой рабочий день и удешевление цен на все продукты первой необходимости, отпускаемые из распределителей моргановского треста.
— Немедленно уведомить губернатора Калифорнии и напомнить ему, что я не намерен вводить на своих предприятиях совдеповские порядки. Если завтра к двенадцати часам рабочие не встанут на работу, они все могут считать себя уволенными. Немедленно выгнать всех.
Морган был спокоен. Все предусмотрено. Волноваться нечего.
— Поняли? Дальше! Сегодня же подготовить подвижной состав воздушной флотилии для переброски в Калифорнию десяти тысяч рабочих из резервных трудовых батальонов Техаса. Железнодорожные вагоны с паровозами должны быть также готовы к отправке рабочих, высылаемых завтра из Фриско и Лос-Анжелоса. Именной список всех бастующих должен быть разослан во все предприятия Соединенных Штатов. Да, усильте на этот месяц секретный фонд Федерации Труда, и… вопрос исчерпан. Больше я ничего слушать не желаю. Завтра в два часа дня вы доложите мне о возобновлении работ в Калифорнии.
Морган знал свою силу. Ему, некоронованному королю всего капиталистического мира, при наличии государственных трудовых рабочих батальонов, по крайней мере, на ближайшие два года не страшны никакие стачки. Последние три дня его занимал совсем другой вопрос: прав ли Мак-Кертик? И если да, то почему от него уже третий день нет никаких известий?
Он с тревогой вспоминал об этом. Он боялся Мак-Кертика. Моргану иногда казалось, что гораздо лучше было бы для него совсем не знать Мак-Кертика. Слишком смел был предложенный Мак-Кертиком план и слишком много зависело в этом плане от Мак-Кертика. Почему же Мак-Кертик сам не хочет стать владыкой мира? Не кроется ли в его предложении опасность? Почему он предлагает свой план именно ему, Моргану?
«Чем я рискую? Двести миллионов долларов и обязательство передать в распоряжение Кертика Институт Рыкова? Пусть берет хоть сегодня! Я готов отдать ему хоть всю эту Евразию! Но почему именно мне, а не другому — скажем, Пулицеру?..»
— Мистер Морган! Обсерватория-башня разведчиков извещает: «К замку приближается авиетка, на борту которой находятся Мак-Кертик, Дунбей и китаец».
— Пропустить! Авиетку поставить в моем малом ангаре! Отъезд прибывших — только по моему личному распоряжению.
— Есть!
Секретарь понял, что оставшиеся две минуты ему сегодня не удастся использовать. Условленным жестом Морган прервал доклад раньше обычного времени.
Элиас Морган не заметил, как секретарь исчез. Его мучила все одна и та же мысль:
«Почему именно мне? Почему он сам не хочет распоряжаться всем миром? Почему, наконец, не Пулицеру или еще кому-нибудь?..»