— О, да, да, — улыбалась хозяйка, показывая блестящие белые, широко расставленные зубы.
— Ваш муж ходит в европейской одежде, а вы почему в японской? — полюбопытствовал Гончаренко.
— О, европейская одежда очень прекрасная, — засмеялась Охару, — но японка в ней, наверное, будет некрасивая. Каждая птица любит свои перья.
Она мельком взглянула на свое кимоно и богатый оби[20]. Пояс Охару, вытканный золотом, стоил, повидимому, не одну сотню иен.
— А что у вас делают русские? — подала голос Зейд. перебиравшая груду чемоданов. Чемоданы были отлично сделаны и нравились ей. Она ощупывала толстую матовую, песочного цвета кожу, щелкала толстыми никелированными застежками и, отдернув замшевые занавески, обследовала массивные зеркальца.
— Что у нас делают русские? — удивилась Охару. — Русские очень хорошие люди. Они делают все, что им нужно. Купят вещи, едут гулять на горячие источники... Куда девать вещи? Несут к господину Канай. Господин Канай говорит: «пожалуйста», — и вещи стоят день, два, три. Бывает много вещей, целый новый магазин...
— Вы слышали, как провалилась на торгах во Владивостоке «Мицу-коси»? — спросил Береза.
Охару протянула над хибати ладони. Тепло побежало по широким рукавам кимоно до самых плеч.
— Это недоразумение... Мы слышали. Все в Японии удивлены.
— Недоразумение, — усмехнулся Береза. — Мы тоже не ожидали.
Он хотел добавить несколько слов о сущности капиталистической конкуренции, но удержался, вспомнив, что это будет неприлично по отношению к хозяевам и смахнет, пожалуй, на коммунистическую пропаганду.
— Вы торгуете только чемоданами? — спросила Зейд. — Почему бы вам не иметь все, что нужно для покупателя?
— Все, все, — согласилась японка, — чемоданы очень хорошая вещь: они нужны в дороге.
По узкой лесенке с верхнего этажа спустился Каная-сан. Сначала показались лягушачьего цвета ботинки и полосатые брюки, затем живот, грудь и лицо. Веселое полное лицо, с короткими усиками щеткой, с коротко остриженными густыми волосами на голове.
Наверху, на жилой половине, Канай только что беседовал с русским, едущим на материк. Канай знал его третий год. Час назад тот зашел в магазин, говорил о всякой всячине, курил любезно предложенные хозяином папиросы и из кое-каких незначительно оброненных слов Канай понял, что гость не с пустыми руками.
Пригласил к себе наверх выпить чаю и не ошибся: парочка превосходных соболей! Сделка была тут же совершена.
Сейчас гость наверху считал полученные деньги, а Канай, довольный, спускался вниз на новые подвиги.
Урасима и его товарищи отвесили хозяину глубокий поклон.
— Мы из Такехары, — сказал Камура, — хотим устроиться работать на советские рыбалки.
Канай позвал их за собой. Они вошли в садик рядом с домом. Тут был тоже пруд и крошечный водопад, низвергавшийся с искусно сооруженных каменных гор, карликовые сосны, сакуры и лилии в пруду.
— На советские рыбалки? — спросил Канай. — Почему на советские?
Урасима пояснил:
— Нам нужны деньги, чтобы уплатить недоимки за поля: на советских рыбалках лучше платят.
— Откуда вы знаете, что лучше? На концессионных рыбалках плата высокая.
— Мы знаем из письма знакомого.
— «Из письма, из письма»... — Канай взглянул на золотые часы. — Забудьте письма... Я вас устрою на рыбалку к «Мицу-коси». Яманаси-сан немного задержался с наймом рабочих.
Приятели переглянулись. Канай говорил уверенно, спорить с ним было невозможно. Однако Урасима попытался уточнить положение.
— Нам очень нужны деньги, — сказал он просительно. — Мы знаем, что на советских рыбалках платят больше.
Канай внимательно посмотрел на него.
— Если вы мне не верите, нанимайтесь сами, — сказал он и повернулся уйти.
— Господин! — крикнули три голоса сразу.
Канай остановился.
— На советских рыбалках работают десять тысяч японских рабочих, — сказал он, засовывая палец в жилетный карман и разыскивая там какую-то квитанцию. Десять тысяч человек! Японское правительство согласилось. В Японии много народу, мало места, рабочим негде работать. Японское правительство с большим сожалением, но должно было согласиться на предложение большевиков послать к ним наших рыбаков. Но... — он вынул пальцы из жилетного кармана и поднял вверх указательный, — но это — погибшие люди.
Три крестьянина смотрели на него во все глаза.
— Погибшие люди! Когда они приезжают в Японию, за ними по пятам ходит полиция, им позволяют жить только в определенном месте. Они не видят жен и детей. Вот что значит работать на советских рыбалках. Просите, не понимая, что просите. Сейчас у меня нет времени разговаривать, с вами поговорят в конторе. Благодарите судьбу, что уважаемому Яманаси еще требуются рабочие. Хорошие люди, вы мне нравитесь.