Мотор фыркнул и зачастил мелкой дробью. Пароход сразу же показался стоящим как-то косо и нетвердо. Он вырисовывался неуклюжей длинной коробкой с растопыренными скелетами лап-лебедок.
— Бары есть? — опросил Береза.
— Обязательно, — отозвался рулевой.
— Большие?
— Подходящие.
— Жертвы были?..
— На соседней были... перевернулся катер, шел также от парохода.
— Погибли?
— До одного.
Над морем стремительно пролетели последние оранжевые лучи невидимого солнца. Донесся грохот прибоя.
Рядом высунулась голова нерпы и лязгнула собачьей пастью.
— Охотник до дарового мяса, — кивнул рулевой. — Чует, стерва.
— Ну, держись, — подмигнул Гончаренко Точилиной. Точилина не ответила. Ей было жутко, как и самому Гончаренко, как, впрочем, и всем на катере — от пассажира до рулевого.
Моторист склонился над мотором. Катер, о котором говорил рулевой, погиб из-за предательства мотора: в самом опасном месте, в самой толчее волн мотор заглох. В одну минуту огромная волна подхватила его, поставила на корму и опрокинула. Потом катер выбросило на песчаную косу, километрах в трех от места крушения.
Нарастающий прилив широкими взмахами гнал катер в устье речонки. Разговоры прекратились.
Горная речонка стремительно скатывалась к океану. Она встречалась с ним на отмелях. Встречалась, сшибалась. Океан и река взлетали на дыбы, падали и снова сшибались. Два разъяренных, недавно еще благодушных чудовища. Борьба шла века. Зыбкие холмы песку — бары — выросли на месте поединка.
Тесный фарватер вел через бары в устье. Немного в сторону — и киль чиркнет по дну, катер потеряет свободу, и все кончено.
«Неужели нельзя было придумать иного способа? — думала Тарасенко, цепляясь за скамью и борта. — Безобразие... люди гибнут, а они отправляют студентов на практику...»
Зейд, казалось, угадала ее мысли. Она сидела между банками[21] на мешках, обернулась к Тарасенко и ободряюще улыбнулась. Улыбнулась, как будто они катались по Золотому Рогу! «Она просто не отдает себе отчета в опасности!» — подумала Тарасенко.
Вдруг ей показалось, что мотор смолк. В ужасе повернула она голову, но моторист был спокоен, и, действительно, сквозь грохот волн она тотчас различила стальное бодрое постукивание.
В течение пяти минут — для новичков вечности — катер походил на взбесившегося коня. Он бил задом, передом, бросался из стороны в сторону.
Точилина, сидевшая рядом с Березой, схватила его за руку.
Она хотела сказать, что не боится, но через катер прокатился вал, студентка захлебнулась горькой водой, оглохла и ослепла... Когда пришла в себя, вокруг была спокойная вода реки.
— Во второй раз в жизни не поедешь, — сказал Гончаренко.
Рулевой вытирал пот и воду с лица.
ПЕРВЫЕ ЖЕНЩИНЫ
От гор до моря — три километра. Там, над тайгой, — снежные горы, выше — облака с голубыми теплыми лужицами неба.
От гор до моря — равнина: болото, мох, марь. Кроме реки, к горам ведут тропы.
Недалеко в горах — деревня. Иногда рыбаки заверяют, что видят домашний дым.
Рыбалка А-12 — на береговых песках. Песок, галька, морская капуста, раковины.
На берегах океана мягкие шуршащие холмы рыбьей чешуи. Запах соли, сырых внутренностей, иода.
В реке под защитой баров — кунгасы, катера и шлюпки. Тут же, у пристаней, лебедка с паровым котлом. Подальше, справа и слева, длинные двускатные навесы. Под одними — засольные чаны, пустая тара и тара, готовая к откатке, под другими — жиротопка и отстойники.
Перпендикулярно к реке — бараки, кухня, столовая, ближе всех — баня. На отлете — контора и склад.
— Для женщин отдельного помещения нет, — сказал завхоз.
Береза осмотрел его фигуру в резиновых до живота сапогах, кожаную фуражку, красное лицо и нос-свеклу.
— Перегородку поставить нельзя?
— Ни листа фанеры, дорогой. Освободим угол, пусть устраиваются. Сколько женщин?
— Почти все.
— Это вы те самые обещанные квалифицированные рабочие, студенты?
— Те самые обещанные.
— Да вы что? — взволновался завхоз. — На какую их работу думаете ставить?
— На всякую.
— И курибан будет?
— И курибан.
Красное лицо завхоза изобразило недоумение.
Общежитие — длинный барак на шестьдесят коек. Окна с пузырчатыми стеклами. Вместо пола — песок. Шершавые, неструганые стены.
Общежитие студентам не понравилось: вонь и дым махорки. Люди спят на постелях в брезентовых сапогах, в брезентовых спецовках.