— А я то же самое хотел сказать про вас.
— В последнее время на Камчатке появились экспедиции, — заметил Шумилов. — Разное говорят. Одни говорят: сказочные богатства — нефть, каменный уголь и прочее. Другие морщатся и цедят сквозь зубы: кое-что, конечно, есть, относительно же количества... — тут они делают гримасу, из которой ясно, что, по их мнению, на Камчатке ничего нет, — тощий лес в долине Камчатки, немного угля, пустячок нефти; земледелием можно заниматься только в той же долине Камчатки, пушной зверь пропадает, рыба тоже, населению кормиться нечем, рук приложить не к чему, бесполезный край. Одни вулканы.
— Мы с пессимистами не будем разговаривать! — крикнул Береза.
Он распахнул окошко. Ветер ворвался в баньку, наполненную паром, и мгновенно снял томление. Стало легко, просторно и хорошо.
А-12
Шумилов с рыбалки А-12 — человек красивый; четкий рисунок лица: нос, подбородок, лоб — все резко, стремительно, примечательно. Но голос неожиданно мягок, и так же мягок свет глаз.
— А-12 не имеет консервного завода, — говорил он студентам, знакомя их с рыбалкой. — В этом сезоне у АКО в Камчатском заливе работают всего четыре завода. Но и мы не совсем безоружны. Республика нуждается в жирах, нужно кормить и людей и машины... и вот мы соорудили жиротопку...
Он похлопывал по гигантской плите широкой красной ладонью, как хозяин по крупу заботливо выхоженного коня.
— Жиротопка! Во Владивостоке вам не приходилось видеть? Кого-нибудь из вас можно прикомандировать сюда. В плите — двенадцать котлов, двенадцать топок, чтобы регулировать процесс в каждом. От котлов — провод к отстойным чанам.
— Прикомандируйте меня, — попросила Тарасенко. — Жиротопка меня интересует.
Впрочем, жиротопка интересовала ее не со стороны довольно длительного и примитивного процесса превращения отбросов в бледножелтое густое вещество, а потому, что она стояла на земле. Ездить в океан, пробиваться сквозь бары... спасибо! Страх не так полезен для человека, чтобы принимать его в неограниченных дозах.
— Можно прикрепить и вас. Староста не возражает?.. Отлично. Кроме того, я проектирую специальный лов белух. Эти тетки весят до тысячи килограммов и водятся здесь в изобилии. Охотятся за рыбой стадами в двадцать — сто голов. Умный зверь: к берегу высылает гонцов, и чуть шум мотора — отряд назад. По правде сказать, маленький белуший промысел у меня почти готов.
— Как удалось оборудовать? — спросил Береза.
Шумилов пожал плечами.
— Не в полной мере, конечно... Часть продукта будет пропадать. Собрал всякую рухлядь, кое-что прикупил... Я рад, что вы приехали... поможете мне... специалисты рыбе нужны дозарезу.
— Точнее — для зареза, — поправила Зейд.
— Рыбе для зареза, а нам дозарезу. Рыбное хозяйство — самое отсталое: во-первых, неустроенный капитал, во-вторых, первобытность технических приемов добычи, в-третьих, отсутствие общепризнанных методов рыболовства. В рыбном хозяйстве есть где разгуляться и практику и теоретику.
...Хотите знать, что нам нужно, кого мы потребуем от техникума?
Он приготовился отогнуть палец, но потом махнул рукой:
— Нехватит пальцев! Нам нужны неводчики ставного, закидного, плавного, кошелькового и траллового неводов, кормщики и шкипера моторных кунгасов и баркасов на ловле крабов, сельди, иваси и тунцов; промысловые капитаны и штурманы сейнеров, дрифтеров, траулеров и пловучих крабозаводов; засольные мастера и икрянщики; инструкторы по обработке, по уборке и транспорту свежей рыбы; мастера крабовых и рыбных консервов; механики консервных и утилизационных заводов; механики и дизелисты промысловых судов и другие. В области организации рыбного дела — промысловые администраторы, хозяйственники, наблюдатели пунктов и станций. Ну, что, живы?
Гончаренко чесал затылок.
— Вам нужен не рыбный и не водный техникум, а техникум-пулемет.
Группа подошла к отстойным чанам, где жир отстаивается в течение девяти суток, перекачиваемый насосами из одного в другой. За ними поднималась эстакада белушьего промысла.
Высокая деревянная эстакада — площадка в два этажа, напоминающая снизу простую платформу для перехода через пути где-нибудь на железнодорожной станции. За ней снежные вершины гор.
— Вот белуший эшафот, — поднялся Шумилов на ступени. — Через несколько дней он примет первую красавицу.
— А насчет белух мы ничего не проходили, — заметил Гончаренко.
— Я прикреплю тебя к красавицам, в один день всему научишься. Красавицу мы выволакиваем закидным неводом — девятьсот метров, катерок для выметки этого невода требуется в сорок сил. Итак, красавица поймана и доставлена сюда. Здесь ее ждет специальный нож. Бьем ее в сердце и спускаем кровь. Вспарываем. Кожа и сало поднимаются на верхнюю площадку, в разделочную, мясо плывет вон туда, в ту избушку, в засольную. Затем нарезанное мясо охлаждаем в течение полусуток и, пожалуйте, тихоокеанская разбойница, в бочки... Мы вас благословим не только солью, но и лавровым листом, корицей, гвоздикой. Сало, снимаемое скребками, скользит в салоприемный ящик и крошится в салорезке. Дальше жиротопка — и все. Теперь пройдем по промыслу.