СОМНЕНИЯ ЯМАНАСИ
Яманаси, написавший своему другу Хосое письмо о немедленном прекращении экспедиции, был совершенно потрясен тем, что пришлось написать это письмо.
Мрачный, почерневший от дум, он покинул Хакодате и отправился в Киото на свидание с известным патриотом Уцидой, создателем общества «Дайро-Досикай», то есть «Общества единомышленников против России».
Шел дождь, мелкий, невозможный дождь, по улицам неслись потоки; горожане, раскрыв зонтики, постукивая гета, торопились по улицам. Яманаси был в ботинках; промокнув, они отвратительно хлюпали, и от этого мрачное настроение его стало еще мрачнее.
Уциды не оказалось в городской квартире. Домик его в старояпонском стиле стоял среди современных бетонных громад и производил жалкое впечатление.
И это тоже скверно подействовало на Яманаси.
Курумайя[32] повез руководителя ассоциации за город по узкой каменистой дорожке. Все кругом было серо, небо смешалось с горами, с соснами, печально в сыром воздухе распялившими свои ветви; дождь стучал по бумажному верху коляски; по голым плечам курумайи стекали струйки, он бежал мелкой тряской рысцой. Велосипедный звонок, прикрепленный к оглобле, все время дребезжал.
«Дам меньше, — подумал о рикше Яманаси. — Безобразник, не может позаботиться о благопристойном звонке!»
Дача Уциды расположилась на полусклоне сопки за бамбуковой оградой. Яманаси поднялся по каменной лесенке и увидел пожилого человека в трусиках, который лопатой и киркой пробивал новое русло для разбухшего ручья.
По портретам в газетах Яманаси сразу узнал Уциду и подал ему свою визитную карточку.
— Приехал к вам, потому что сомнения и непонимание сделали мою жизнь невозможной, — начал Яманаси, вытирая платком мокрое лицо. — Посудите сами, весь мир ополчается на Советы. Япония в этом вопросе всегда занимала твердые позиции. Кто больше нас заинтересован в Маньчжурии?! Насколько я знаю, вы, господин Уцида, уже вступили в переговоры с русскими белогвардейцами. Наш уважаемый генерал-лейтенант Сиотен присутствовал также на совещании в Пекине как главный эксперт. Можно было надеяться, что мы пойдем впереди всех... И вдруг... — Яманаси приподнял плечи: — министерство предписало ассоциации лойяльность! «С Советами мир и дружба!» Что это такое? Влиятельнейшая «Осака майничи» на днях возвестила: «Мы не находим оправдания для тех беззаконных действий, при помощи которых мукденцы захватили дорогу». — Глаза Яманаси сделались круглыми и выразили предельное страдание. — С самой весны, когда Иосида предложил мне выехать во Владивосток на открытые торги, ведется эта двусмысленная игра!
Яманаси был так расстроен, что не раскрыл зонтика, да и нелепо было раскрывать зонтик рядом с голым Уцидой, не обращавшим никакого внимания на дождь. Шляпа Яманаси намокла, рукава пиджака тоже. Уцида, заметив его беспомощное состояние, сказал:
— Прошу вас ко мне, а то этот моросящий дождь даже стойких людей повергает в уныние.
Они прошли в дом прямо через раздвинутую стенку и оказались в квадратной комнате, одна сторона которой была сплошь увешана старинным оружием. Яманаси, обычно относившийся равнодушно к этим предметам ушедшего мира, сейчас подошел к палашам, саблям и самурайским мечам для харакири и стал издавать одобрительные восклицания.
— Знаете, чей это меч? — спросил Уцида, притрагиваясь к палашу в истрепанных кожаных ножнах. — Маршала Ямагаты, создателя нашей армии! Я вполне разделяю ваши чувства. Я хотел бы броситься в бой завтра, но мне говорят: ваша задача объединить все патриотические школы — «Национальный союз физической подготовки», «Общество содействия военной доблести» и «Общество помощи отбывшим воинскую повинность» — в одно целое с «Дайро-Досикай». Так пока понимайте свою миссию.
— Господин Уцида Риохей, которого я уважаю коленопреклоненно! Вы можете пока так понимать свою миссию... Но что касается меня... ведь ассоциация совершенно разорена?!
Уцида невесело усмехнулся:
— Число членов нашего общества превосходит миллион. Я не боюсь ни китайцев, ни американцев, ни русских. Но я не командую японской армией, я не военный министр и не премьер. Я только могу до поры до времени ходить голым по своему саду и закалять себя...
Яманаси провел в горном домике остаток дня. Он снял мокрое платье, обтерся горячим полотенцем и, облаченный в кимоно хозяина, долго сидел с ним за чайным столиком, обсуждая события... Дочь Уциды принесла печенье, заваренное на меду, — оно было душисто, вкусно хрустело на зубах и вызывало приятное ощущение в желудке.