— Что ты знаешь о Зиро? — спросил обиженный муж, поворачиваясь всем туловищем. — Молодым людям не мешает побольше скромности. Где ты учился?
— Я учился в очень плохой школе, — серьезно ответив рыбак. — Отец у меня нищенствовал, мать с нами не жила, ее выгнал отец, потому что она кого-то полюбила.
— Что мне до твоей матери! — визгливо закричал Зиро. Ему показалось, что Юмено каким-то образом проведал его тайну и издевается над ним. — Ты мешаешь работать своими разговорами. Я должен буду сообщить Козару-сан.
— Вот как, — тихо сказал Юмено и нагнулся счищать ножом сгустки крови с фартука. — Иду кормиться, сообщи, пожалуйста, Козару-сан.
— Ни вежливости, ни воспитания... ничего, — бормотал Зиро, — чего хочет современное сумасшедшее поколение?
Весь берег цвел звездами ацетиленовых фонарей. Лучи падали на чешую, отражались от ее полированной поверхности и зажигали пунцовым пламенем кровь на людях и досках, и кровь казалась теплой и живой.
Юмено шагал между высокими засольными чанами к кухне. Распластанная, освобожденная от внутренностей и начисто вымытая рыба проходила в чанах самый важный этап. От качества рассола, от срока выдержки в рассоле зависит вкусовое и питательное качество рыбы.
«Чорт знает что за погода! — думал Юмено. — Будет ли когда-нибудь чистое небо? Или в этой стране оно бывает только зимой?»
На юго-западе, возле сопок, ему почудился маленький перламутровый просвет.
«Хорошо бы сейчас вдохнуть аромат цветов, а еще лучше положить усталую голову на колени славной девушки... Любовь — лучшее лекарство от усталости».
Перед отъездом на Камчатку ему пришлось перенести много мытарств. Кусок горькой рыбы доставался с большим трудом. Но как дорогое редкое блюдо была любовь. И, вспоминая маленькую подругу, ее тело, пахнущее, как куст резеды, ее руки, которыми она пробиралась к нему за воротник, он вздохнул.
«Любовь приходит к человеку, и он ее бросает. Когда-нибудь он скажет ей: приди! — а ее не будет».
Белый, полный, как все повара, повар Ициро вылезал из бочки.
— Дай поесть, — попросил Юмено.
— Пфы! — выдохнул изумленно повар. — Ужина нет, работа.
— А обеда тоже не было?
— Обеда тоже...
Он вылез на цыновку, расставил ноги и начал гонять по спине полотенце.
— Друг! Мы с тобой уже третий раз говорим на эту тему, — тихо сказал рыбак. — Ты ведь обедал. Пощупай, живот у тебя не пуст?
— Пфы... сегодня ничего не осталось, иди.
Юмено облокотился на бочку.
— Я принесу тебе пару рыб. Свари мне.
— Пару рыб? Совсем без ума человек! Тоже нашелся господин, охотник до рыбки.
— Козару-сан кушал сегодня рыбку?
— Козару-сан? Что ты спрашиваешь глупости? Я вымылся, я надеваю ночное кимоно, чего ты хочешь?
— Я хочу есть.
Ициро сердито засопел и нагнулся к ногам.
— Не хочешь, я буду варить сам!
Юмено выскочил за дверь и вернулся с большой кетой. Ициро смотрел на него широко раскрытыми глазами.
Юмено бросил в печь лучины, разжег и раздул огонь.
«Навернется, как на зло, Козару, — подумал он. — Впрочем, пусть навернется.»
И Козару навернулся.
Он увидел неподвижного повара, копающегося у печи рабочего, рыбу и сначала ничего не понял.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, моргая глазами.
Юмено взглянул на него, улыбнулся, вздохнул и погрузил нож в рыбий живот.
— Э, что ты здесь делаешь, Юмено?
— Собираюсь жрать.
Козару опешил. Рабочий самовольно взял рыбу из промышленного невода и собирается на его глазах жрать! От изумления Козару присел на корточки, порылся за пазухой и вытащил коробок с папиросами.
— Почему ты ушел с работы?
Юмено повернулся к нему. В правой его руке был окровавленный нож, в левой он держал пышные молоки.
— Послушай, почему ты нас не кормишь? Почему во время работы нам ничего не дают? Почему ты нам не позволяешь закидывать рабочий невод? Дали вчера на два дня по коробке тухлой капусты... А я хочу жрать.
— Обедов и ужинов во время работы не будет, время дорого. Иди отсюда.
— На советских рыбалках тоже не обедают? — зловеще спросил Юмено.
Козару, наконец, уяснил себе положение. Теперь он знал, что он должен делать. Секунду он смотрел на рабочего.
— Положи рыбу! — сказал он, протягивая руку.
Юмено нажал на добычу крепче, в горле у него пересохло, он с трудом проглотил слюну.
— Отдай рыбу! — рука Козару схватила кету за голову.