Нельзя сказать, чтобы прозвучавшие новости были из разряда неожиданных, но Сотник все равно не смог сдержать довольной улыбки.
– Бог троицу любит, Станислав Романыч, - он кивком показал на опустевшие рюмки. - Продолжим обмен хорошими новостями?
– Придется отложить празднество до лучших времен, - лицо Белицкого стало серьезным. - Отметим, конечно, по всей программе. Но сейчас давай потолкуем о деле.
На столе ароматным парком курились две кружки крепчайшего свежезаваренного чая. Сотник, придвинув стул, уселся напротив Белицкого. Дружно задымили сигаретами. После небольшой паузы начальник УЭП обозначил тему предстоящего разговора:
– Андрей Бушмин. А точнее, события второго мая. У тебя был кратковременный контакт с Бушминым во второй половине дня. Вот об этом мы сейчас и будем с тобой толковать.
Сотник подавил тяжелый вздох:
– После сладкого полагается клистирная трубка. Я так и знал, что та история добром для меня не закончится… Будет проводиться служебное расследование?
– Нет, - Белицкий медленно качнул головой, - расследования не будет. О случившемся знают только трое: ты, я и Сухотин.
– А Мордвинов?
– Его я пока не стал информировать. У меня к нему была одна просьба, имеющая непосредственное отношение к Бушмину, но о твоем "подвиге" я умолчал. Никаких рапортов и устных заявлений на эту тему не будет. Я так решил. У нас есть ниточка, и, если мы будем неосторожны, ее тут же могут оборвать.
– Постой, Станислав Романыч, - Сотник бросил на него удивленный взгляд. - Ты думаешь, Бушмин все еще трепыхается? Пятые сутки пошли… А его даже в розыск не подали. Странно как-то все это…
– Есть основания надеяться, что он жив. Я получил от Мордвинова любопытное известие, косвенно подтверждающее мое предположение, но о нашем с ним разговоре я расскажу чуть позже, чтобы не сбивать тебя сейчас с толку. Надеюсь также на Сухотина, он сейчас обхаживает одного из ветеранов морского спецназа, тот, в свою очередь, хорошо знает Бушмина и его ближнее окружение из моряков.
– Вряд ли они пойдут на доверительный контакт с нами, - скептически произнес Сотник. - Им и без нас есть кому голову морочить. Госбезопасности, к примеру, контрразведке, военной прокуратуре… Из Москвы следственная бригада должна прилететь. Фамилия Бушмина, кстати, в материалах следствия пока не фигурирует. Даже в качестве свидетеля он не проходит. И это, согласитесь, весьма показательно.
– Кое-кому невыгодно афишировать Бушмина, - задумчиво сказал Белицкий. - Нам, кстати, тоже. Ни на гражданской панихиде, ни на кладбище во время похорон Прохорова и Демченко он замечен не был. Но это и неудивительно. В его нынешнем положении показываться на людях опасно.
– Ко мне, кстати, сегодня Володя Гладкевич подкатывался. - Сотник неторопливо загасил окурок о край пепельницы. - Он дальний родственник Прохорова. В общем-то, неплохой парнишка, мне и раньше приходилось с ним по работе контачить…
– И что ему от тебя надо было? - насторожился Белицкий.
– Спрашивал, как расследование идет и что новенького в этом плане у нас появилось. Какие, по моему мнению, есть перспективы по раскрытию… Ничего нового я ему не сказал, к тому же он служит в оперативно-розыскном и просекает ситуацию не хуже меня. Минут эдак двадцать поговорили на эти темы, потом он отстал от меня.
– Ну вот, видишь, тебя уже пытаются прощупать. Думаю, ты сам догадываешься, в чем тут дело. Конкретные предложения с его стороны были?
Сотник покачал головой:
– Нет, а сам я форсировать события не решился… Кстати, Романыч, есть ли какие еще новости из министерства? Дата совещания по нашему вопросу уже назначена?
– Да. Ты не поверишь - на тринадцатое число. На все про все у нас осталось не больше недели. Совещание будет проводиться в узком кругу, чтобы предотвратить возможные утечки информации. Велихов, начальник антикварного отдела главка, готовит подборку материалов по Уолтмэну и основным зарубежным участникам "янтарного бизнеса", включая посредников.
На мою долю выпал Казанцев и весь комплекс вопросов, связанных с положением дел на Янтарном комбинате и производством художественных ценностей из янтаря. Вместе мы попытаемся доказать далеко не бесспорную вещь - Алексей Казанцев, наш "янтарный барон", вернее контролируемые им структуры, в условиях строжайшей секретности вот уже несколько месяцев работает над изготовлением дубликата царскосельской Янтарной комнаты.
– И это, насколько я понял, далеко не весь твой замысел?
– Я намерен подготовить отдельный доклад по "кенигсбергскому следу". И особый упор хочу сделать на анализе событий первого и второго мая, иначе мы рискуем повторить трагические просчеты наших коллег из военной разведки и госбезопасности.