Мой друг вообще человек опасный. Никто не может выдержать его взгляд. Там сразу читается приговор. В серо-льдистых глазах плещется кровь и желание сразу пустить в дело нож.
— Пасут нас, — коротко бросил я.
— Им же хуже, — Рич оскалился.
— Страшный ты человек, — присоединился к нам виконт, заставший отступление местного громилы. — Но хорошо, что на нашей стороне. А эти дикари — сущее наказание для благонравных людей.
— Их не переделать, и от них не избавиться, — философски заметил я.
— Переживаю я за наших, — признался мой старый друг. — Столько времени без выпивки и баб… Точно сорвутся.
— Я и не надеялся, что они будут чинно разгуливать по городу, — разглядывая унылые дома со старой крошащейся кладкой, ответил я. — К каждому няньку не приставишь. Вот и посмотрим, как они без нас справятся.
Пока мы беседовали, не заметили, как миновали рынок и свернули на улицу, которая, судя по большому количеству лавок, продающих разнообразную обувь, относилась к кварталу башмачников. Нас заметили и наперебой предлагали зайти внутрь и купить «самые лучшую обувь в королевстве». Не умрут от скромности.
Но одна лавка привлекла наше внимание. Она стояла на стыке улиц и отличалась размерами. Хотя лавкой ее даже нельзя было назвать. Это было самое настоящее двухэтажное здание с двускатной крышей и двумя печными трубами, из которых валил дым, несмотря на теплую погоду. Высокие, но узкие окна были загрязнены копотью и едва пропускали свет внутрь. Широкие двустворчатые ворота, тщательно окованные полосами железа, оказались распахнуты навзничь, и изнутри доносились размеренные удары молотков и молотов, словно здесь находилась самая настоящая кузня. Только почему в центре города, а не где-то на окраине, во избежание пожара? Пусть Невермут построен в большинстве своем из камня, но пожару плевать, бед может наделать в любом случае.
С торца здания мы заметили крыльцо. По всей вероятности, первый этаж хозяева отвели под кузню, а наверху жили сами. Окна там поменьше и почище.
— Ба, да это оружейная мастерская! — воскликнул глазастый Рич, показав пальцем на почерневшую вывеску в виде букв, спаянных вместе и образующих название: «Оружие и клинки».
Наше любопытство заметили. Сидевший возле открытых ворот на деревянном чурбаке пожилой седоволосый и еще достаточно крепкий мужчина в прожженном фартуке тщательно вытер руки тряпицей, поднялся и подошел к нам.
— Господа желают приобрести оружие? — подслеповато щурясь, спросил он, мгновенно оценив нашу одежду и платежеспособность.
— Что вы можете предложить, милейший? — поморщился виконт. — Моя шпага служит нашему роду уже три поколения, и я даже не сомневаюсь в ее качестве.
— Вашей милости виднее, — слегка поклонился работник мастерской. — А вот вашим спутникам не мешало бы приобрести парочку хороших пистолетов. Эти больно старые и громоздкие.
Он кивнул на меня, заметив под распахнутым кафтаном рукояти пистолетов.
— Раз вы предпочитаете с кортиком носить еще и огнестрельное оружие, значит, разумно оцениваете опасность, — мастеровой позволил себе слабо усмехнуться. — А хороший пистолет никогда не помешает.
— Так я и не жалуюсь на свои, — усмехаюсь в ответ. — Но в вашу лавку загляну. Где она?
— С торца, — ткнул пальцем мастеровой. — Надеюсь, что-нибудь и приобретете.
Признаться, я не ожидал увидеть нечто невероятное. Подобные мелкие заводы выпускали штучную продукцию в виде ножей, шпаг, кортиков, топоров и прочего режуще-колющего разнообразия, а пистолеты все же из той категории, которая требует огромного опыта в изготовлении оного, большого количества станков и прочего инструментария. Чтобы в Невермуте могли изготавливать что-то такое, что приглянется нам, и так обвешанным с ног до головы оружием, я сильно сомневался. Поэтому так скептически отнесся к словам пожилого мастерового виконт Агосто. Он и в лавку-то заходил с кислым видом.
Само помещение оказалось перегорожено солидным прилавком из мореного дуба, за которым стояли массивные шкафы, распахнутые для обозрения всевозможного товара, который там находился. На одной из стен — целая коллекция клинков, большая часть из которых явно произведена не в этой мастерской. Я узнал аксумский меч-серп, известный как хопеш, и парочку похожих на него изогнутых ятаганов. Как они очутились в Невермуте — загадка. А вот висят несколько морских кортиков, тщательно отполированных, но явно старых. На клинках заметны щербины, которые уже не вывести заточкой, а рукояти пусть и новые, да еще обтянутые кожей — никак не изменят моего мнения: дерьмовое железо.