Вышло в итоге более пяти тонн. Звучит внушительно, а как начали раскидывать да прикидывать — ничего толком взять и не получалось. Если бы была гарантия, что впереди нас ждет еда… Но, увы, ожидалось, что ее там как раз не будет.
Узнав о нашем бегстве, пришел Молниехвостый. Попрощаться. Горский вождь делал скорбное лицо, но не мог до конца скрыть радость. И присматривался к базе, которая скоро достанется ему. Меня это так разозлило, что я даже не стал его предупреждать о том, что, возможно, скоро эти горы наводнят астеки.
Неожиданно наша сборная салянка пополнялась доброй дюжиной оцколи. Молодые горцы частенько приходили к нам, влекомые любопытством, кто-то даже зазнакомился. В итоге несколько парнишек захотели идти с нами. Вождь только пожал плечами.
— Пусковай валются, — усмехнулся грустно Молниехвостый. — Всётко туточь опосля вас голодова начнется — нехай ртов уменьшевеет.
«Волонтеры» были откомандированы Муравью: знатоки гор нам пригодятся.
…Выступили с самым рассветом. Я толком не выспался, так как полночи обсуждали маршрут, выслушивая разведчиков. Трудно было выбрать лучший путь на слух. Особенно, когда не знаешь, куда толком идешь.
Прошли мы совсем немного: после обеда зарядил дождь, и все быстро начали прятать запасы зерна под лопухи, чтобы те не промокли. Идти стало невозможно, так до вечера и простояли. Подобными темпами двигались и дальше. Разведка вела нас вперед по вешкам, пять сотен нагруженных людей прыгали с камня на камень, одолевая в день вряд ли больше десяти километров. Иногда удавалось отмахать побольше, но чаще раннелетние дожди обездвиживали нашу почти километровую змею.
Пятый день. Десятый. Двадцатый. Горы всё не кончались. Зато заканчивалась еда. А места были, прямо скажем, малолюдные. Ни поторговать, ни погопстопить. Пайки урезались, лучники, как могли, на ходу обогащали наш рацион дичью.
На двадцатый день пути арьергард колонны догнала пятерка самых быстроногих белых, которых я оставил у старой базы.
— Пришли астеки, — сдержанно отчитался пятерник. — Многие сотни. Всё разнесли по камушку.
Значит, не зря убежали. Ну, хоть, не так обидно.
Повздыхали и пошли дальше.
А на двадцать первый день пути, ко мне подошел сконфуженный разведчик от авангарда.
— Владыка… — не находя слов, начал он. — Мы… Мы в засаду попали.
Глава 4
Лощинка была удобная
— Чего? — изумился я не столько вестью, сколько интонацией. Обычно, о подобных новостях сообщают криком и запыхавшись. Иногда даже из последних сил.
— Лощинка там была очень удобная. И как раз на восток ведет, — не менее смущенно продолжил лучник. — Ну, мы в нее и пошли. И Белое воинство, и часть Черного. А тут со всех сторон как повыскакивали…
— И? — я ни черта не понимал.
— У всех почти атлатли, копья, но атаковать не стали. А со склонов кричат: ведите сюда Хуакумитлу!
Я готов был душу вытрясти из гонца, который непроизвольно оказался мастером интриги.
— Прям по имени меня назвали?
Белый, краснея, как вареный рак, кивнул.
— И по-нашему кричали… По-четлански, — из последних сил выдавил он. — Только говорят криво-косо.
И я пошел. Вапачиро попытался придержать меня за руку… но это всё было так странно, что у Серого ничего не вышло. Кто? Кто мог поймать нас здесь, в почти безлюдных горах? Кто знает меня по имени?
Первый же взгляд на ущелье показал: лезть сюда без разведки, нашим воинам, конечно, было нельзя. Место просто напрашивалось стать ловушкой. Ребята Муравья расслабились… либо тоже ушли в депрессию, как и я. Все склоны (с площадками в несколько уровней) были усеяны воинами. Яркими, в перьях и красках. Они молча и свысока (во всех смыслах) смотрели на мой ощетинившийся копьями авангард. Сейчас мои воины смогли бы выбраться из западни, даже с терпимыми потерями (хотя, в моей ситуации, каждая подвернутая нога — это уже заметная потеря). А вот, если бы неизвестные воины внезапно ударили…
— Я Хуакумитла! Кто звал меня? — интонацию я подбирал тщательно, еще по дороге: сильно, уверенно и с легкой ноткой недовольства. Мол, кто это отвлекает дядю от серьезных дел?
— Это я. Извини, владыка, трудно было удержаться от желания повторить нашу встречу. Чтобы, как в прошлый раз.