Замечательный советский писатель и ученый Садрид-дин Айни, проведший юность в Бухаре, рисует картину публичного наказания на бухарском Регистане. Он рассказывает, как на заполненную народом площадь у эмирского дворца выехали придворные эмира. «На всадниках сверкали шелковые, златотканые и атласные халаты, сверкали пояса, обшитые золотыми и серебряными бляхами и монетами. На поясах покачивались кинжалы в золотых или серебряных пожпах». Бежавшие у стремени конюхи расталкивали людей в бедных халатах, отгоняли нищих. «Покрытые паршой, в золе с головы до ног» нищие были без штанов и рубах — «лишь бедра охватывала веревка, державшая рваную тряпку вместо передника, да со спин свисали рваные грязные халаты…»
Начальник стражи — «князь ночи» — кликнул «исполнителей эмирского гнева» — палачей. Вывели узника. Руки его были связаны за спиной. Палачи сорвали с узника халат и стали бить кизиловыми палками по обнаженной спине. «При каждом ударе кожа приставала к палке, а из раны во все стороны брызгала кровь. После семьдесят пятого удара… державшие узника бросили его израненное тело на землю…»
У смертника руки были завязаны спереди. Осужденного подвели к яме. «К нему деловито и неторопливо подошел один из палачей, держа наотмашь небольшую дубинку. Размахнувшись, он ударил по голеням узника. Тот упал лицом в черную глину. Палач схватил его за бороду и с силой прижал голову к глине. Второй палач вынул из ножен коротенький нож с узким лезвием. Убив узника, он хозяйственно вытер нож о халат казненного и убрал его в ножны».
Через стеклянную дверь Арка (дворца) за казнью наблюдал сам эмир [4].
Народы Средней Азии не имели своей национальной государственности. Они были административно разобщены. Часть узбеков, таджиков, туркмен являлась жителями Туркестанского края, другая — Бухарского эмирата, третья — Хивинского ханства.
Царское правительство сохраняло и культивировало разобщенность народов Средней Азии, стремилось законсервировать их темноту и невежество. Среди населения огромным влиянием пользовалось мусульманское духовенство. Передаваемые из поколения в поколение религиозные традиции и средневековые обычаи глубоко укоренились в массах. Женщины были низведены до положения рабынь, лишены всяких прав. Паранджа — черная накидка, полностью закрывавшая лицо, — вот символ положения женщины в те годы. Применительно к дореволюционному времени невозможно представить женщину-мусульманку без паранджи…
Обездоленные и угнетенные трудящиеся Средней Азии мечтали об освобождении. И когда пролетариат России, руководимый ленинской партией, поднялся на борьбу, освободительное движение народов Средней Азии влилось в единый могучий революционный поток.
Двойной гнет — национальный и социальный — делал жизнь трудящихся Средней Азии невыносимой. В крае созревали предпосылки для развертывания революционной, освободительной борьбы. При этом борьба за национальное освобождение неразрывно переплеталась с борьбой за освобождение социальное.
Путь к национальному и социальному освобождению был только один. Это был путь социалистической революции под руководством рабочего класса России, его партии, партии коммунистов.
Русский же пролетариат мог осуществить свою историческую миссию, свергнуть господство царизма и буржуазии, только в союзе с русским трудовым крестьянством и многомиллионными массами угнетенных национальностей. В такой стране, как Россия, революция неизбежно должна была вовлечь в свою орбиту трудящихся всех национальностей. Без этого она не могла рассчитывать на успех.
Поэтому В. И. Ленин, готовя партию к решительному штурму капитализма, неустанно подчеркивал необходимость союза революционного пролетариата с порабощенными народами. «…Мы должны связать революционную борьбу за социализм с революционной программой в национальном вопросе» [5],— писал он в 1915 г.
Когда в феврале 1917 г. в России произошла буржуазно-демократическая революция и пали твердыни самодержавия, партия коммунистов призвала всех трудящихся к дальнейшей борьбе. Рабочие России, взяв по ленинскому призыву курс на социалистическую революцию, крепили союз с угнетенными народами окраин, которые начинали понимать, что у них один путь с русскими рабочими и крестьянами — путь борьбы и против русской империалистической буржуазии, и против «своей» контрреволюции.
Множество фактов свидетельствовало о растущем сплочении трудящихся различных национальностей всей страны, об их единстве, осененном красным знаменем. Этот процесс охватил и Среднюю Азию.