Старик, сообразив, что от него требуется, закивал головой:
— Именно так. Точно. Дядя о вас справлялся…
— А своего адреса он вам не оставил?
— Никак нет. Очень спешил.
— Это ничего, я его разыщу. Еще раз вам большое, пребольшое спасибо. Мы с дядей в ближайшие дни вас навестим и отблагодарим. До свидания.
— Счастливо оставаться.
Молодые люди продолжали свой путь. Мещерский похлопал Корабельникова по плечу.
— Поздравляю с приятной новостью. Давно не виделись с дядей?
— Больше пяти лет. Он путешественник, последняя его экспедиция — Тибет.
Мещерский слушал со вниманием, но Корабельников постарался рассказ о своем дяде сократить до минимума. Нужно было соблюдать меру, не перебарщивать. Рассказывая, он искоса наблюдал за своим спутником, варит ли он этой истории.
Мещерский был в приподнятом настроении, шутил, просил на память от дяди-путешественника какой-нибудь тибетский сувенирчик. Незаметно добрались до Канатчиковой дачи, известной в Москве психиатрической больницы.
Кирпичная, утыканная торчащими, как пики, короткими заостренными прутьями стена окружала больницу. В некоторых местах степа была разобрана, и проломы ее обвивала колючая проволока. Сами больничные корпуса прятались в глубине обширного парка, над вековыми липами которых кружились вороньи стаи. Справа и слева от чугунных ворот тянулись одноэтажные и двухэтажные деревянные домишки, сараи, дворики, подсобные помещения.
Из раскрытых дверей часовенки, держа фуражку в руке, вышел Улыбышев, поджидавший своих сообщников. Он еле заметно кивнул головою и прошел в ворота. Мещерский и Корабельников, держась на расстоянии, последовали за ним.
Было сумрачно, пахло сыростью, как в таежной чаще. Неподалеку от дорожки на пне сидел человек в больничном халате. Обхватив колено руками, он пристально глядел в одну точку и не шелохнулся, хотя офицеры прошли от него на довольно близком расстоянии. Другой человек, едва волоча ноги, куда-то брел, не разбирая пути. Голову он держал все время опущенной, взгляд блуждал по земле. Казалось, он ищет грибы или ягоды.
Мещерский вполголоса обронил:
— Счастливцы, ничто их не касается. Живут в мире грез. Среди них встречаются «Наполеоны», «Бисмарки», «Иваны Грозные», «Ротшильды»…
В просвете между деревьями показался главный корпус больницы. Это было громоздкое, похожее на казарму здание, выкрашенное в желтый цвет. Кое-где окна были забраны решетками. На широких ступеньках, греясь на солнце, сидели больные.
Улыбышев повернул к флигелю, стоявшему на отшибе. Через маленькую боковую дверь он вошел внутрь. Мещерский и Корабельников остались в молодой дубовой рощице.
Прошло с полчаса. Из той же боковой двери флигеля вышли трое: Улыбышев, лысоватый блондин в белом халате, очевидно доктор, и высокий грузный человек в солдатской шинели с вещевым мешком за плечами. Это и был Андрей Романов.
Глава пятая
— Да, кажется, упустил белогвардейца, — с досадой произнес Баженов.
Якубовский рассеянно улыбнулся.
— А почему ты думаешь, Никитич, что человек, которого ты потерял из виду, и есть тот самый Петров?
— Убежден, что не ошибся.
А произошло с Баженовым вот что.
…Получив задание от Якубовского, Баженов отправился на Арбат. Двор по Серебряному переулку, о котором говорил Устюжаев, оказался проходным. В отделении милиции Баженов просмотрел домовые книги по этому дому. Петров в них не значился. То ли он вовсе не был прописан, то ли числился под другой фамилией.
Первая неудача не обескуражила Баженова. Он настойчиво продолжал поиски. Внимательно изучив списки жильцов этого большого дома, Баженов отобрал для себя с десяток фамилий из «бывших»: дворян, купцов, чиновников высокого ранга. Он намеревался их тщательно проверить, установить, нет ли среди этих лиц человека, похожего на Петрова. Не исключено, что Петров или лицо, назвавшее себя Петровым, нелегально проживает в чьей-нибудь квартире.
Найти благовидный предлог для посещения этих квартир было бы нетрудно. Но, зрело рассудив, взвесив все доводы «за» и «против», Баженов отверг этот план. Он нашел другой способ.
В первый день ничего существенного выяснить ему не удалось. Второй день прошел так же, как и первый. На третий день усердных, но безуспешных поисков Баженов задумчиво шел по Плотникову переулку. Прохожих было мало. И вдруг неподалеку от перекрестка ему встретился стройный молодой человек в драповом пальто нараспашку. Баженов скользнул взглядом по смуглому лицу прохожего, по его фигуре. Какие-то характерные признаки изобличали в нем военного: выправка, походка, выражение лица. Однако в этом не было ничего удивительного — в Москве в то время проживало несколько десятков тысяч бывших офицеров, — но что-то в человеке привлекло внимание Баженова, в чем-то он был схож с тем, о ком говорили товарищи.