Дмитрий Иванович пристально посмотрел в глаза женщине. Но, улыбнувшись, спросил:
— Почему же, красавица, доверился тебе Олексин?
— Я люблю его, и он меня тоже! — твёрдо заявила Алёна и вызывающе тряхнула волосами.
Все разом засмеялись, даже епископ Герасим довольно бормотнул в кулачище.
— Спасибо, Алёна! Вести твои хороши, но только я так разумею: Олег Иванович из Рязани со своим войском стронется обязательно! — уверенно сказал великий князь.
В воздухе повисло недоумение: все вопросительно посмотрели на московского князя, ничего не понимая... Лишь Боброк усмехался краешками губ, и глаза его с хитрецой разглядывали ладную фигуру рязанской Алёны.
Почувствовав неловкость, Дмитрий Иванович тем не менее не посчитал нужным ничего пояснять, а обернулся к дружиннику:
— Вот что, Игнатий, немедля отправляйся на тот берег и скажи Даниилу и старшинам от моего имени спасибо. Пусть ждут. Когда мы переправимся всеми силами, тогда и соединятся с нами. А ты, Алёна, уж коли тебе нельзя теперь возвращаться ко двору Олегову, оставайся с нами, будешь за ранеными ухаживать. Кстати, в обозе я нескольких женщин встретил, вот и присоединись к ним.
Да, в войске князя Дмитрия находились женщины, и некоторые из них в бою не только оказывали помощь раненым, но рубились с ордынцами наравне с мужчинами... Вот имена двух из них, которые остались в истории Куликовской битвы: Дарья Ростовская и Антонина Пужбольская.
А Игнатий, направляясь к реке, всё думал над вопросом: «Откуда у великого князя уверенность такая, что Олег Иванович с войском покинет пределы Рязани?.. Карп же передаёт другое... А он просто так передавать не будет! Тут у князей, кажется, дело тонкое... Вон какая усмешечка витала на губах Боброка Волынского...»
Ягайло же по уговору своему собрал много литвян, ятвягов и жмуди. Пришёл к Одоеву и услышал от поверенного посла Бартяша, что Олег Иванович наконец-то с войском выступил на помощь Мамаю. Только как-то странно он свой путь выбрал, будто от того же Мамая прикрывает тылы Дмитрия Ивановича, который двигается от Коломны к верховью Дона...
— Да, странно это... Но никогда Рязань Литву не учила. И ныне поступим по-своему! Пусть Олег идёт, а мы пребудем здесь до тех пор, пока не услышим о московской победе, — высокомерно заявил князьям своим Ягайло Литовский...
Д. Иловайский в «Истории Рязанского княжества» считает, что именно Олег Иванович с помощью хитроумных переговоров с «союзниками» сорвал их встречу на Оке, назначенную на первое сентября.
К выводу о том, что между Олегом и Дмитрием существовал какой-то уговор, приходит и другой историк М. Коялович. Он пишет, что между ними «установлено было безмолвное соглашение не мешать друг другу...».
И другие историки утверждают подобное, и если следовать их логике, то станет понятна уверенность Дмитрия Ивановича в том, что князь Олег не будет сидеть в Мещёрских болотах, а с войском выступит из Рязани не на помощь Мамаю, а на пользу... ему, великому московскому князю. Все видели: Олег Рязанский идёт на соединение с чёрным темником, а его войско всякий раз оказывалось между ратями московской и ордынской, служа как бы щитом от неожиданного удара в спину Дмитрию Ивановичу со стороны чёрного темника да и Ягайлы тоже. Чтобы нанести такой удар, надо или незаметно обойти рязанцев, или же проломить их ряды, а такое невозможно было тогда, ибо эта троица числилась в «союзниках»...
Задумка так схитрить принадлежала скорее всего Боброку, потому что он разрабатывал всегда далеко идущие планы, и, конечно же, в этом ему деятельно помогал князь Дмитрий. И, думаю, свои планы они никому больше не раскрывали, дабы не произошло, как говорится сейчас, утечки информации. Также и Олег Иванович в сию тайну посвятил только одного боярина — воеводу Епифана Кореева.
На чём зиждутся такие догадки?.. Вот некоторые строки из мирного соглашения, составленного пять лет назад, после осады Твери. Они гласили, что если кто-то нарушит хотя бы один из многих разделов договора или возникнет спор между Москвой и Тверью о земле и людях и если московские и тверские бояре, съехавшись на порубежье, сами не сговорятся, то третейским судьёй будет у них великий князь рязанский Олег Иванович. Сам он в походе на Тверь не участвовал, сохраняя нейтралитет, но именно его назначить третейским судьёй настаивали Боброк и Дмитрий Иванович.