Она вспомнила о Поле, когда уже подходила к ее хате. Оглянулась, но та маячила очень далеко у края рощи, на взгорье. Куля вошла во двор, не зная, что предпринять. Но нерешительность ее длилась всего миг, потому что скрипнула сенная дверь, легонько приоткрывшись, и показалось лицо Луки. Он подал ей знак, приложив палец к губам.
Если бы не это предостережение, Куля бросилась бы к крыльцу. Сколько она пережила за дни разлуки, додумавшись до страшной крайности! Поэтому сейчас, внешне спокойно войдя в сени, повисла на шее у Луки и зарыдала. Он подхватил ее, говоря каким-то чужим хриплым голосом:
— Ну что ты, что? Погоди, успокойся — живой ведь. А что делать будем, поговорить пришел. Позвал вот.
Всхлипывая, Куля посмотрела на него:
— Как это, что делать? — спросила неуверенно: — Ты о чем, Лука? Что у тебя с голосом?
Тот только отмахнулся.
Куля пожала плечами, потерла кулачком под влажным носом, соображая. Спросила потверже:
— Зачем звал, Лука? Загадки разгадывать? Пить, что ли, опять начал? Перегаром несет. И чудной какой-то, на себя не похож.
— Почуднеешь тут. Не хочу я больше по лесам и схронам. Видишь, что творится. Надо выход искать,— застыл он с ожиданием на лице.
Куля едва проморгалась.
— Надо! Конечно, надо, Лука,— с чувством прорвалось у нее.— Ты сам додумался или надоумил кто? Заговорить об этом боялась, отдалась судьбе. Есть же, наверное, и у нас хоть лазеечка к счастью. Милый ты мой! Дочь же растет.
— Есть! — коротко вклинил Угар.
— Какой? Ну говори же!
— Боюсь. Язык не поворачивается сказать.
Куля поднялась, давая понять, что может уйти, упрекнула:
— Я-то его считала самым удалым, ловким, везучим. Ну, ну, подыми-ка лицо,— взяла она его за подбородок. Проспаться тебе надо, в себя прийти. С тобой уже никого нет, что ли?
— Куда они денутся.
— Что ж ко мне до хаты не пришел? Прок надоел, ходит, спрашивает. Эсбиста приставил.
При этих словах Угар вскочил с лавки, возбужденно затараторил, заикаясь:
— Нечего ему ходить! Я так и знал, потому к тебе и не шел. Арестует меня Прок. Он — чекист.
— Про-ок... чекист?! — подскочила Куля.
— Да, чекист. Я с ихним главным вот так же, как с тобой, не раз балакал. Но ты об этом...— погрозил он ей пальцем.
— Понимаю. И не осуждаю, брось думать об этом. Ты умнее оказался. Только почему сбежал?
— Говорю, душа заболела, мучить стала, натворить мог чего-нибудь. Жизни-то впереди не вижу. И повис...
— Ничего ты не повис, Лука. А как жить, это уж ты мне, одичалый, дай решить,— взяла она его под руку и тряхнула чуть-чуть,— не робей, я же с тобой! Пойдем ко мне. Проку скажешь, что болел, или придумай что-нибудь понадежней.
Угар взвился:
— Дура! Прошлый раз с психу, кажется, крепко Проку наворочал. А я, может, только на самую верную прямую вышел.
— Ну и надо покориться,— рассудила Куля.— Давай о себе думать. Куда тебя, туда и я. Другого не будет.
— Есть еще выход,— решился, наконец, сказать Лука.— В открытую на людях выйти с повинной. Обещание властей падежное.
Сойдя в Жвирке с поезда, Сухарь решил заглянуть в буфет на вокзале, перекусить.
Он взял себе почти все, что было на витрине: селедку с луком, порцию баклажанной икры, польской колбасы и стакан морса. Устроившись в уголке за столом, начал есть, поглядывая на входную дверь и думая о том, что ничуть бы не удивился, если бы увидел там Пал Палыча с бегающими глазками. При этом Антон Тимофеевич обратил внимание на сидевшего напротив крупного голубоглазого парня, который вяло посасывал селедку и поглядывал на него так, будто хотел заговорить, И Сухарь выдал глазами, что заметил это,
— Поджидал вас на перроне, боялся проглядеть,— не промедлил с ответом сосед и, нагнувшись пониже над столом, добавил: — Шевчук Александр. «Я от В. В.», Антон Тимофеевич.
Сухарь в ответ никак не среагировал, продолжая есть, думал. Потом сказал:
— Идите за мной, как сверну в проход между домами, сворачивайте в следующий, там я встречу.— Залпом выпил он морс и, вставая, добавил: — Темнеет...
На дворе и в самом деле наступали сумерки, можно было бы повременить со встречей до темноты. Шевчук в любом случае не оторвется, зато можно будет присесть в укромном месте и обстоятельно обо всем поговорить. Да и сама встреча со своим братом-чекистом — радость душевная.
«Но как они узнали, что я должен приехать? Вообще мог не явиться сюда или притопать из леса с другой стороны. Сам не знал, куда меня Буча везет и где окажусь».
— Мы поджидали вас, когда вернетесь сюда после встречи с Проскурой в лесу, вы же сказали ему, что будете в Жвирке дня через три,— открыл секрет Шевчук.— Остальное все просто. Мой напарник лейтенант Карпенко сопровождал вас в Яворов, а несколько часов назад сообщил мне сюда по телефону, что вы едете в Жвирку. Оставалось не проглядеть на перроне.