— А-а?! — дико рыгнул он, утер ладонью губы и так довольно ощерился, узнав Зубра, что, казалось, готов был броситься в объятия. Да вовремя успел сообразить, что от него разит перегаром. А потому только сделал приглашающий жест присесть, простуженно говоря:
— Надо же?! Не думал, не гадал. Друже Зубр! Вовремя! Как же вы вовремя! Голова кругом идет...
— Пить надо меньше,— жестко бросил Гринько, присаживаясь на короткую лавку.— Тебя же голыми руками бери.
— Учту, виноват...— покаялся эсбист.— Простудился, решил полечиться.
— Я так и подумал, друже Сова,— примирительно заключил Гринько и все же предостерег: — Повторов избегай, не допущу я, чтобы моего знающего помощника потрошили чекисты.
— Резон есть,— согласился тот.
— Сверху не слышно чернотропных указаний? — поинтересовался Гринько.
— Артистку попытайте, через нее ведь связь к краевому проводнику,— тонко хихикнул эсбист, добавив: — Может, у нее с Хмурым поближе контакт.
— Ты мне это брось! — возмутился Гринько, но тут же заинтересованно спросил: — Что-нибудь известно тебе?
— Ни-и, шуткую,— замахал руками Сова, поняв, что сболтнул не просто лишнее, но и опасное для себя.
Об этом же сказал ему и Гринько:
— Ты учти, ночная птица, Хмурый не переносит любопытных, поэтому твои догадки могут сильно напортить тебе. Я не скажу, другой выслужится... А теперь опохмелись на здоровье, если охота есть, да спать будем. Кровать моя. Все! Гаси свет.
5
Отправляясь представить своего нового заместителя первому секретарю обкома партии Профатилову, полковник Исаенко говорил Киричуку:
— Учти, Василий Васильевич, будешь говорить с Ильей Ивановичем, помни, он человек опытный, отлично изучил местное население, знаком со множеством людей. И главное — всегда чувствует и знает обстановку. Обрати внимание: чувствует! Ты с этим столкнешься не раз... Во все вникает, но не распыляется по мелочам. Так что от тебя уже сегодня требуется широта познания и глубина мышления в новом качестве.
— Я еще в курс дела не вошел,— напомнил Киричук.
— Принял командование, значит, за все и в ответе. Бандитам все равно, когда мы приходим и когда уходим. Кстати, припомни-ка, что говорил твой наставник юности
Наумцов: «Чекист с четверти оборота должен подключаться к любой оперативной скорости».
У Киричука потеплели и оживились глаза.
— Смотри-ка, помнишь,— удивился он.— Федор Владимирович при этом еще добавлял: «Не теряя ориентировки».
— Разумное дополнение,— поддержал Исаенко и спросил: — Тебе известно, где он сейчас?
Этого Киричук не знал и был рад, услышав, что Наумцов жив и здоров, работает в Запорожском управлении МТБ. Да и как было не обрадоваться вести о чекисте, по которому сверял меру человеческой порядочности и крепости духа в людях.
Они познакомились в начале тридцатых годов, обучаясь в Винницком гидромелиоративном техникуме. Киричуку было семнадцать, а коммунисту Федору Наумцову все двадцать пять, он уволился в запас младшим командиром из кавалерийского полка корпуса червонных казаков. Влияние старшего на формирование личности вступающего в жизнь смышленого паренька было огромным как в понимании долга, дисциплины, так и щепетильной обязательности во всем.
Они разъехались из Винницы в разные стороны. Киричуку предстояла работа по специальности в Казахстане. Переписывались. В одном из писем Федор Владимирович сообщил о том, что стал сотрудником ОГПУ.
В школьные годы Василию Васильевичу приходилось встречать военных с овальными знаками со щитом и мечом на гимнастерке. Забывая обо всем на свете, шел за ними по улице. Чекисты вызывали к себе трепетное уважение: они боролись со шпионами, с врагами. И вдруг хорошо знакомый человек стал чекистом. Нестерпимо захотелось последовать его примеру. Наумцов одобрил это желание, предупредив молодого друга о том, что в предстоящей работе у него до конца дней должны быть горячее сердце, холодная голова и чистые руки. Тогда Киричук еще не знал, что это слова Ф. Э. Дзержинского.
В сентябре 1933 года по путевке Южно-Казахстанского обкома комсомола Киричук стал сотрудником органов госбезопасности. Войну встретил на посту заместителя начальника управления НКГБ Ферганской области. А осенью чекистская судьба свела его с Исаенко в военной контрразведке при формировании 53-й отдельной армии. Тут-то им и довелось узнать врагов иного рода — оуновцев.
Исаенко не забыл, как умело разоблачал Киричук законспирированных бандеровцев, которые по заданию их главарей стремились проникнуть в действующую армию с целью сбора шпионских сведений, убийства командиров и политработников, рассчитывая затем перейти на сторону врага.