Трудно сказать, что так повлияло на Угара, только он, добравшись с Проскурой до хаты Кули, сильно затосковал.
Павел Гаврилович терялся в догадках. Арест Кушака был явно не в счет, неприязнь к тому Лука выразил открыто, пнув главаря банды ногой, когда того связывали. Не могла его тронуть и разгромленная банда Кушака. На вопросы Проскуры тот только отнекивался. Опасаясь, как бы Угар в таком состоянии не натворил бед, Павел Гаврилович отправился в Луцк посоветоваться, как быть дальше.
Новость о состоянии Угара озадачила Киричука. Он чувствовал: надо что-то немедленно предпринимать, на худой конец, привезти Угара в управление. Но сделать это мог один Проскура, вхожий в дом Кули. Иначе все можно испортить. В то же время нельзя сразу посылать Павла Гавриловича на хутор Три Вербы за районным проводником, потому что ему предстояло подробно описать встречу с Антоном Тимофеевичем Сухарем. Добытые сведения следовало немедленно передать во Львов.
Василий Васильевич не терпел выражения «авось обойдется», считая его опасным для чекиста.
— Для меня, Павел Гаврилович,— говорил он Проскуре, услышав от него такие слова,— любой человек, который руководствуется этим расплывчатым понятием, теряет серьезность, а чекист, к тому же, еще и ответственность, без чего, сами понимаете, утрачивается право на многое.
— Так это вроде присказки,— пытался оправдаться Проскура.
Киричук, не соглашаясь, покачал головой.
— Какая может быть расплывчатая присказка у нас, работающих частенько в боевой обстановке? Почему, скажите, в армии существуют краткие, четкие ответы? Потому, что требуется такое же ясное исполнение. Говорят, какова музыка, таков и танец. Поимейте в виду. Избегайте расхолаживающих присказок.
— Есть, избегать! — по-военному четко ответил Проскура.
— Напишите, Павел Гаврилович, все обстоятельно, после чего поезжайте на хутор к Угару, привезите его в управление. Мне пора к секретарю обкома.
По Угар с хутора уже исчез, даже не попрощавшись с Кулей.
Илья Иванович Профатилов выслушал информацию Киричука.
— Таким образом, операция завершилась успешно,— закончил Киричук и напомнил: — Я не забыл ваше пожелание, Илья Иванович, об открытом судебном процессе над Кушаком, Хрисанфом и их подручными.
— Вот именно,— согласно кивнул Профатилов.— Компанией их и судить будем, это дело политической важности. Проведем в Баеве или в Смолигове?
— В Баеве, думаю, целесообразнее.
Профатилов согласился.
— Сколько там народу пострадало: от председателей колхоза до старого Андрона! Вы охрану арестованных понадежнее организуйте.
— Не сбегут, Илья Иванович.
— Я не о том, Василий Васильевич, тревожусь, что сбе- гут. Бандитов народ растерзать может. Учесть надо все до мелочей. Судить их надо в клубе и транслировать по радио, пусть люди слушают.
18
Горун продержал посланца из-за границы Молотка в прихожке часа два, так что Антон Тимофеевич счел это оскорбительным для «своего» оуновского ранга. Он выполнял в точности поручение Комара, как это сделал бы любой другой оуновец, оказавшись в подобной ситуации.
Около десяти утра Горун изволил пригласить представителя из-за кордона к себе в горницу. Он сидел за столом и что-то писал, делая вид, что занят. Оказался он таким, каким его Антон Тимофеевич п представлял: тощим, длиннолицым, с тонким отвислым носом. Бросались в глаза уши: крупные, оттопыренные, будто жаждущие звуков. И еще волосы: темные, жесткие, торчащие.
Горун тоже несколько мгновений рассматривал пришедшего, и тому показалось, что от него ждут еще какого- то подтверждения.
Сухарь достал спрятанный в подкладке «грипс», подал хозяину и решил немножко «надавить», сказав:
— Пока ждал, выспаться можно.
— Я тоже к утру пришел,— хозяин небрежно отшвырнул, пробежав глазами, бумагу. Спросил: — Что еще?
— Отчет забракован, данные крайне занижены, считают, не может так резко упасть наша материальная основа. Вот дословно «что еще». К ночи дайте подробное объяснение.
— Такое бегом не делается, через два дня в эту пору будет готово.
— Нет, сегодня, к ночи! — нажал Сухарь.
— Я документы здесь не держу. Хорошо, завтра получите,— хладнокровно пообещал Горун.
Подошел самый ответственный момент: говорить больше не о чем, надо вручать визитную карточку.
— Возьмите вот, просили передать,— протянул «визитку» Сухарь.