- Пакет? Какой пакет? - оторопела та.
- Ты же говорила. Из Италии. Анна напряглась, сдвинув брови.
- Я не помню.
- Опять провал?
- Наверное.
- А что тебе сказал врач? Память восстановится или как?
- Он надеется. И я тоже, - пробормотала Анна, поднимаясь из-за стола.
Мейсон хотел было спросить еще о чем-то, но решил, Что лучше повременить. Пусть теперь медики думают, как ей вправлять мозги, а его дело - загрузить Анну работой. - Знаешь, - обратился он к ней. - Тебе придется выбирать: отправляться к астроному в Сассекс или двинуть в Рим со своим приятелем Джеймсом Ричардом. Анна подняла руку, словно собиралась бросить монетку.
- Рим. - Я так и думал.
Они поцеловались на прощание, и снова Мейсон спросил себя, уж не разыгралось ли у него воображение? Или эта самая "амнезия" страннейшим образом повлияла на его помощницу? Поцелуй был явно не символический. Ну вот, только этого ему и не хватало для полного счастья!
На этот раз Джек мысленно подбросил монетку. Конечно, воображение! Золотое правило, которого он придерживался всю жизнь, гласило: ни при каких обстоятельствах не заводить интрижек с коллегами по работе.
***
В тот же вечер, направляясь в Сассекс, Мейсон попробовал хоть на время забыть о том, что работа над книгой застопорилась. От этой поездки Джек ожидал очень многого. Письмо астронома явилось прямо-таки оазисом здравого смысла в пустыне религиозного безумия.
"Я прочел о Вас статью в газете, - сообщал астроном, - и хотел бы пригласить Вас к себе в обсерваторию. Возможно, Вас заинтересует информация о так называемой Вспышке Трех Звезд, о сближении светил в одной из Галактик около восемнадцати лет назад. Рациональной связи с Вашей книгой здесь нет, но кое-какой материал о Торнах у меня для Вас имеется. Единственное, что от Вас требуется, это на какое-то время выбросить из головы весь этот абсурд".
И адрес: Фернбанковская обсерватория, Сассекс. Автор послания рассуждал вроде бы как человек здравомыслящий. В любом случае Джека ожидает хоть какое-то разнообразие, даже если поездка и не принесет особых результатов. Обсерватория занимала небольшое строение с куполом и просторным холлом. Выйдя из машины, Мейсон бросил взгляд на небо, по которому плыли легкие облака. Что ж, у него есть все шансы понаблюдать сегодня в телескоп звезды.
Барри Кинг ожидал его у входа. Небольшого роста, подвижный и юркий человечек. Смахивающий на воробья, подумалось Мейсону. Астроном поблагодарил писателя за приезд и тут же ввернул, что прочел парочку его книг и что они неизмеримо талантливее фильмов, поставленных по этим романам. Мейсону на миг показалось, что Кинг попросит у него сейчас автограф, но астроном добродушно улыбнулся, пропуская Джека вперед на винтовую лестницу.
Минут десять Кинг водил Мейсона по обсерватории, с гордостью демонстрируя писателю современнейшее оборудование: компьютеры, мониторы, и, надо сказать, осмотр действительно произвел впечатление на Мейсона. Теперь он нисколько не жалел, что приехал сюда.
Это почувствовал и Кинг. В глубине души астроном сомневался, не зря ли он побеспокоил известного писателя. Но Мейсон, слава Богу, проявил искренний интерес к подобной экскурсии и не задавал никаких идиотских вопросов, как это обыкновенно делали другие посетители. Он обрадовался, как ребенок, когда Кинг предложил ему взглянуть на слайды звезд.
- Созвездие Ориона, - объявил Кинг, нажимая одну из кнопок на панели диаскопа. И тут же из щели в подставке выскользнул слайд. Кинг поправил его на стекле, освещенном снизу, и перед глазами Мейсона замигали звезды.
- Мы можем увеличивать изображение, фокусировать его, как угодно, проникая таким образом в глубины Вселенной, - с гордостью произнес Кинг, вытаскивая слайд, на котором значилось "Троица".
- А вот и слайд, из-за которого я вас пригласил, - посерьезнел он. - С тех пор ведь минуло восемнадцать лет, а я и по сей день не могу понять многого.
Мейсон заметил на слайде три светящиеся точки, как будто сближавшиеся. Он изумленно взглянул на астронома.
- Вспышка, - пояснил Кинг. - Я был тогда всего лишь помощником, и все же... Астронома авали Джон Фавелл. Бедняга умер три года тому назад. Он-то и обнаружил странное движение светил в районе Кассиопеи. Три звезды сближались, потом была вспышка. Явление само по себе абсолютно невероятное. Вот почему я попросил вас приехать.
Мейсон по-прежнему ничего не понимал, и астроному потребовалась уйма времени, чтобы рассказать, как к Джону Фавеллу приезжал некий священник, моловший какую-то чепуху насчет Второго Пришествия, о котором можно якобы прочесть на небесах. Оно - это Второе Пришествие - предсказывалось еще в древние времена.
- Вроде Вифлеемской звезды? - быстро вставил Мейсон.
- Ну да. Белиберда, конечно, но Джон Фавелл был человеком вежливым и не стал смеяться над священником. Напротив, он пригласил его и еще двух монахов наблюдать за сближением. Он беззлобно подтрунивал над ними, подчеркивая, что сам-то наблюдает в телескоп не небеса, а небо. Но если бы вы только видели, как плакали от счастья священник и монахи, когда три звезды наконец слились воедино! Я никогда не забуду их лиц, исполненных религиозного восторга! Знаете, удивительная это штука - вера. Эх, если бы и у меня была такая же...
"Снова все та же религиозная песенка, - раздраженно подумал Мейсон. Опять я, похоже, у разбитого корыта".
- Мистер Фавелл написал об этом статью, - продолжал Кинг. - Он назвал ее "Вспышка трех звезд". А священник переименовал ее в "Святую Троицу".
Вытащив слайд, Кинг добавил:
- Мы обнаружили также точку максимальной интенсивности и спроецировали ее на поверхность земли. Местечко расположено неподалеку отсюда.
Астроном спрятал слайды и достал папку с письмами.
- После того события священник написал нам несколько писем, где рассказал о том, как они посещали этот уголок и оказались свидетелями Второго Пришествия Христа. Безумие, конечно.
- Когда все это случилось? - оживился Мейсон.
- 24 марта 1982 года. Как только я прочел интервью, то сразу же вспомнил эту историю. И письма.
Опешив, Мейсон уставился на астронома, ожидая пояснений.
Тот пошелестел листками и прочел:
"Помните, мистер Фавелл, что Дэмьен Торн - Антихрист и что..." Мейсон громко чертыхнулся, но Кинг, вздрогнув, казалось, с пониманием взглянул на писателя и поспешно добавил:
- Тут есть еще кое-что, мистер Мейсон. Дело в том, что после публикации статьи Фавелла мы получили известие из обсерватории в Кейп-Хэтти. Они сообщали, что за несколько лет до вспышки также наблюдали непонятное движение светил. Тогда родилась черная звезда.
Но не сам снимок привлек внимание Мейсона, а дата, начертанная на нем: 6 6 - 6.
Eинг перехватил его взгляд, заметив, как плечи Мейсона вздрогнули, словно от холода.
- Шесть утра шестого июня, - затараторил астроном. - Вы не представляете, как взволновался священник, когда мы рассказали ему об этом. И он сразу же интерпретировал все по-своему. В тот день родился Дэмьен Торн. А три шестерки...
- Я знаю, - перебил его Мейсон. - Число зверя. На какую-то долю секунды недоверие вдруг покинуло Джека, и он почувствовал страх. Но тут же Мейсона охватил гнев. Джек выругался и пристально посмотрел в лицо Кингу.
- Но ведь это чушь, а? - умоляющим голосом пробормотал он.
- Конечно, мистер Мейсон, - опешил Кинг. - Должно быть, просто совпадение. В противном случае наука просто теряет всякий смысл. Разве нет?
И двое мужчин, обменявшись взглядами, почувствовали вдруг, что разговор этот навсегда заронил в их души сомнение.
***
В Пирфорде на каменном полу часовни лежал Дэмьен Торн. Опустошенный и подавленный, он оплакивал потерянные души Джорджа, Бухера и самого себя.
Теперь он остался в одиночестве, и оно было мучительным. Он заходился в рыданиях, раскачиваясь из стороны в сторону и утирая кулаком слезы. Он знал, что времени у него оставалось в обрез. Немного погодя он поднялся с пола, задержав взгляд на останках отца. И тогда постепенно жалость к самому себе вытеснилась. Отступила и слабость, сменившись растущей внутри него силой.
Юноша закрыл глаза, концентрируя сознание на своем предназначении и вызывая в памяти образ Христа. Ярость бушевала в нем, изливаясь потоком омерзительных оскорблений. Сжав кулаки, Дэмьен поносил своего вечного врага на чем свет стоит; он жаждал отомстить за падшего ангела, за отца и за себя, черпая силы в лютой ненависти и готовый обрушить свой гнев на любого, кто только посмеет восстать против него.