Только бы это не повторилось, подумал Блэйн. Больше не выдержу. Случись это еще раз — побегу, не в силах противиться страху. Побегу — с пеной у рта, испуская вопли ужаса. И тогда мне крышка.
Он разжал руки, отпустил дерево и теперь стоял рядом с ним, выпрямившись, оцепенев, с трудом заставляя себя стоять прямо, не поддаваться слабости. Он чувствовал, что его тело покрыто испариной, дыхание — как у бегуна, только что прошедшего дистанцию. Неужели сумею убежать, скрыться? Неужели смогу спастись с этой обузой за пазухой? Даже одному было бы нелегко скрываться от преследования, а если тащить с собой этот скулящий от страха разум…
Но от него не избавиться. По крайней мере, сейчас неизвестно, как это сделать, и придется терпеть его в себе и бороться вместе с ним, как бы трудно ни было.
Он отошел от дерева, но теперь шаг его замедлился, стал менее уверенным. Стараясь унять охватившую его дрожь, придать твердость походке, Блэйн двинулся дальше, вниз по аллее. И вдруг почувствовал, что страшно голоден. Удивительно, подумал он, что голод только сейчас дает о себе знать. Ведь, кроме стакана молока, за последние тридцать часов во рту не было ни крошки. Только полный покой для тела, похожий на глубокий, крепкий сон, — и ни крошки еды за все это время.
Глухо бормоча атомными двигателями, мимо проносились реактивные автомобили.
Один из них подлетел к тротуару, остановился рядом с Блэйном, и чье-то лицо показалось в окошке.
— Шеп! Вот это здорово! Я так и знал, что встречу тебя.
Блэйн испуганно остановился и взглянул на водителя, чувствуя, как чужой страх вновь закипает в нем. Усилием воли Блэйн загнал этот страх обратно и произнес как можно спокойнее:
— Привет, Фредди! Давненько мы с тобой не виделись.
Это был Фредди Бейтс. Никто не знал, чем он занимается, но ходили смутные слухи, что он чей-то представитель в этом городе, где каждый второй или какой-нибудь уполномоченный, или секретный агент.
Фредди открыл дверцу:
— Прыгай. Поедем на вечеринку.
Кажется, это то, что надо, подумал Блэйн. Конечно, лучше и не придумаешь: “Фишхуку” в голову не придет искать меня в веселящейся компании. И потом, в случае чего оттуда всегда легко улизнуть. Там столько народа, что исчезновения одного человека никто не заметит. И наверняка найдется машина, в которой какой-нибудь рассеянный владелец забудет ключи. Кроме всего, там можно будет поесть — а это необходимо.
— Прыгай, — повторил Фредди. — Сегодня пьянка у Шарлин.
Блэйн быстро сел на мягкое сиденье. Дверца тихо захлопнулась, и машина Фредди влилась в мчащийся поток.
— Я говорю Шарлин, — начал Фредди, — что это за вечер, если нет ни одной души из “Фишхука”. И вызвался заманить какую-нибудь важную птицу оттуда.
— Ты промахнулся. Никакая я не важная птица.
— Зато исследователь, разведчик. А разведчикам есть о чем порассказать.
— Ты же знаешь, мы на эти темы не распространяемся.
Фредди прищелкнул языком:
— Всё тайны!
— Нет, просто правила и инструкции.
— Да, конечно. Потому-то слухи здесь разносятся со скоростью света. Стоит днем случиться чему-нибудь на одном конце города, как вечером в кабаках на другом конце уже обсасываются все подробности.
— И обычно перевираются.
— Может, кое-что и приукрашивается для интереса, но суть дела остается.
Блэйн промолчал. Откинувшись на спинку сиденья, смотрел через окно на мелькающие огни улиц, на кварталы массивных домов с плоскими крышами. Все это “Фишхук”. Удивительно, уже столько лет здесь езжу и не перестаю каждый раз восхищаться этим видом. Впрочем, подумал он, самый вид тут ни при чем, бывают виды куда красивее и величественнее. Все дело в невероятной, фантастической сути “Фишхука”, отблеском ложащейся на весь город.
Если судить не по названию, а по значению, то именно здесь расположена настоящая столица Земли, подумал Блэйн. Сюда устремлены надежды миллионов людей, здесь заключено величие будущего. Тут находится звено, связующее человечество с другими мирами, затерянными в глубинах космоса.
А я ухожу отсюда.
До сих пор трудно поверить, что мне, который так любил свое дело, так верил в него, отдавал ему всю свою жизнь, приходится теперь удирать, словно вспугнутому зайцу.
— Что вы собираетесь со всем этим делать? — спросил Фредди.
— С чем “этим”?
— Со всеми вашими знаниями, секретами, идеями.
— Не знаю.
— Сотни ученых, не помня себя от счастья, раскручивают колесо науки. У тысяч инженеров и специалистов кругом идет голова от их невероятных открытий. Как далеко вы ушли от остальных людей? На миллион лет или больше?
— Поговори с кем-нибудь другим. Я не в курсе. Я только выполняю свою работу. Если ты пытаешься выудить из меня что-то, то напрасно. Меня на эти приманки не поймать.
— Извини. Я просто одержим этой мыслью.
— Не ты один. На Земле нет, наверно, такого места, где бы не ругали “Фишхук”. Для миллионов людей сегодня это любимое занятие.
— Попробуй взглянуть на это с моей точки зрения. — Голос Фредди звучал серьезно. — Сижу я в стороне и понятия не имею, что делается в каком-то “Фишхуке”. И вдруг появляешься ты: сверхчеловек со своими сверхчеловеческими планами. Конечно, я завидую тем, кто в этом участвует, я ощущаю свою неполноценность и второсортность. А ты удивляешься, что люди ненавидят “Фишхук” и все, что с ним связано.
— А они и в самом деле ненавидят?
— Шеп, — мрачно произнес Фредди. — Тебе надо самому съездить и посмотреть.
— Не вижу особой надобности. И так достаточно наслышан. Я хочу знать: то, что они испытывают к “Фишхуку”, в самом деле ненависть?
— Думаю, да. Может быть, не здесь именно. То, что болтают в нашем городке, просто дань моде. Но поезжай в провинцию и поймешь, что “Фишхук” там действительно ненавидят.
Они въехали в район жилых кварталов. Вдоль широких, плохо освещенных улиц нескончаемой нитью потянулись серые ряды домов. Машин стало меньше.
— Кто будет у Шарлин? — спросил Блэйн.
— А, все тот же зверинец. Шарлин любит устраивать такие дикие сборища, где все дозволено и где всем друг на друга наплевать. И где можно переспать почти с любой женщиной.
— Да, я знаю.
Существо слабо, будто во сне, шевельнулось у него в мозгу.
— Все в порядке, — сказал ему Блэйн — Успокойся и не двигайся. Нам повезло. Мы выбираемся.
Фредди свернул с шоссе на дорогу, которая стремительной спиралью поднималась вверх по каньону. Воздух похолодал. В темноте, раскачиваясь, шелестели деревья. Пахло хвоей.
За крутым поворотом показались огни дома. Он стоял на уступе скалы — современное здание, прилепившееся, как ласточкино гнездо, к почти отвесной стене каньона.
— Ну вот и прибыли, — весело произнес Фредди.
Глава пятая
Вечеринка становилась шумной, не буйной пока, но шумной, как бывает в конце концов со всеми вечеринками, и здесь уже воцарилась атмосфера пустоты и бесцельности. Густой табачный дым, прохладный ветерок, залетающий из каньона в распахнутые окна, нескончаемая, никчемная болтовня, доносящаяся отовсюду, — все, казалось, говорило о том, что уже поздно к гости вот-вот начнут расходиться. Но на самом деле еще не было и двенадцати.
Герман Дальтон тяжело опустился в кресло, вытянул длинные ноги и, заправив в угол рта сигару, несколько раз провел пятерней по волосам, отчего его голова стала похожа на только что купленную щетку.
— Послушайте, Блэйн, — пробасил он. — С этим надо что-то делать. Если все оставить как есть, то скоро наступит время, когда понятие “бизнес” исчезнет. “Фишхук” прижал нас к стене.
— Мистер Дальтон, — устало произнес Блэйн, — если вам надо обсудить с кем-то этот вопрос, то я не подхожу для этой цели. В бизнесе я не разбираюсь, а о “Фишхуке” просто ничего не знаю, хотя и работаю там.