Стараясь не шуметь, он содрал с себя электронную технику радиофизиков и медиков, с удовольствием расчесал места установок датчиков и плотнее запахнул полушубок. Интересно, кто рычал? Похоже на льва, но откуда львы в брянском лесу?
Ивашура снова двинулся в темноту, вслушиваясь в шорохи, забыв об ушибах и ссадинах, готовый к борьбе с любой опасностью. Прошла минута, десять, полчаса — все та же упругая плоскость пола, мрак и звезды. Что за чертовщина?! Куда он попал?! Нет таких подземелий — со звездами и ровным полом, не существует! Неужели — “область Рузаева”? Но Михаил ходил по светящемуся туману, а тут темь, хоть глаза выколи!..
Он клацнул тумблером рации, вызвал Гришина, в ответ — слабое шуршание фона. На других диапазонах то же самое: радиоволны “застревали” во мраке, ни его не слышали, ни он никого не слышал. Хотя вполне могло быть, что его слышали, а он нет, проверить обратное Игорь не мог.
Сколько он так шел — не прикидывал, но шел долго. Потом почувствовал — словно продавил телом какую-то прозрачную и упругую пленку, и вокруг все внезапно изменилось. Из тьмы проступили окружающие его предметы: редкие кусты ольхи, кочки, пласты перепаханной почвы, зубчатый профиль леса в сотне метров, стена Башни в противоположной стороне, перекрывшая половину видимого мира, но все это — интенсивного фиолетового цвета, окруженное удивительным алым ореолом. В сером небе плавало странное тусклое багровое солнце.
Ивашура висел в полуметре над землей, ни на что видимое не опираясь, и в то же время чувствовал под ногами все то же упругое нечто, по которому отшагал не один километр. Осмотревшись, он решил продолжить путь к лесу. Попробовал снова связаться со штабом, но рация лишь глухо шипела и потрескивала. Отмерив несколько десятков шагов, Ивашура вдруг заметил, что на самом деле продвинулся всего метра на полтора — по отношению к поверхности земли. Остановился, снова пошел, потом побежал. Впечатление было такое, будто невидимая дорожка под ногами бежала навстречу с тем большей скоростью, чем быстрее двигался он сам. Пробежав метров сто — по внутреннему счету шагов, он измерил на глаз расстояние, на которое переместился на самом деле, — метров пять — шесть! Заколдованное место! Эдак и до леса не доберешься.
Ивашура упрямо продолжал путь, но продвигался к лесу все медленней и медленней, пока и вовсе перестал приближаться, и это несмотря на то, что он шел с прежней скоростью, каждым шагом отмеряя почти метр! Через полчаса он сдался, вытер вспотевший лоб и сел на упругий слой отдохнуть. Его не хотели выпускать из странного пространственного мешка с удивительными свойствами. Что ж, отдохнем и попробуем двинуться в обратном направлении. Чем еще нас удивят хозяева Башни? Кстати, кто они? Неужели пауки? Как говорил Валера: “Башня — мост между Землей нашего времени и Землей, где время течет “под углом”, а пауки — строители этого моста”. Все же мыслит Валера оригинально, этого у него не отнять, как и его рассеянности. Интересно, квантуется ли “угол времени”? Должен квантоваться, иначе получится дурная бесконечность Земель и цивилизаций на ней. Но чему равен этот “квант угла поворота”? Градусу? Половине градуса? Минуте? Часу? Надо привлечь математиков, пусть попробуют построить непротиворечивую модель…
Ивашура глянул на часы: шел третий час дня, а он вылетел в десять утра, значит, его прогулка у Башни длится уже больше четырех часов. В штабе, пожалуй, всполошатся, если уже не всполошились, бросятся искать… Правда, вертолетов пока не слышно, может, обойдется “легким испугом”?
Он встал и побрел к Башне, создающей из-за колоссальных размеров впечатление наклонившейся и вот-вот готовой рухнуть стены. В эту сторону шаги получались нормальными, соответствующими тем усилиям, которые он прилагал. Он шел и смотрел на Башню, и чем ближе подходил, тем светлее она становилась: от фиолетовой, почти черной, до синей и голубой, и, наконец, в двухстах шагах от ее стен она стала… голубовато-прозрачной, как глыба стекла! В этой глыбе тенями обозначились лестницы, стены, коридоры, какие-то машины, светящиеся фигуры… Ивашура сделал шаг еще и оказался в темноте с мигающими звездами. Пахнуло ледяным холодом, как из морозильника. Невидимые сети упали сверху, сжали руки, ноги, сдавили бока. Ивашура рванулся и… вывалился на холм желтой глины на вершине земляной складки у стены Башни. Рация зашумела, захрипела, чей-то голос пробился сквозь этот шум:
— …молчите?.. передают, что датчики… где?
— Не поднимайте паники! — буркнул Ивашура, приблизив губы к микрофону рации. — Все нормально, возвращаюсь. Который час?
— Без пяти одиннадцать, — ответил далекий Рузаев. — Что там у тебя стряслось с датчиками? Гаспарян звонил мне, мол, ты не отвечаешь.
Ивашура некоторое время соображал.
— И сколько я молчал?
— Минуты три. Физики передают, что их приборы перестали регистрировать сигналы датчиков.
— Успокой их, датчики я снял, потом все объясню, ждите.
— Три минуты… — пробормотал он про себя. — А по моему хронометру прошло почти четыре часа! Нет, хватит шутить с господином Случаем! Хорошо, что путешествие закончилось благополучно. А ну как остался бы внутри этого “мыльного пузыря” с чужим временем?!
Ивашура посмотрел вверх: электрический “дождь” постепенно терял силу, затухал, — и стал спускаться с вала. А у подножия земляной складки наткнулся на труп животного, не то тигра, не то льва, вернее — на переднюю половину трупа, задняя часть туловища отсутствовала…
6
— Через “зону ужасов” я промчался, не успев даже понять, что это “зона”. — Ивашура хмуро усмехнулся и замолчал, вертя в пальцах блестящий камешек.
В штабе, наполненном пульсирующим гулом, зуммерами и свистами радиотелеграфной станции, сидели руководители экспедиции, начальники лабораторий радиофизики и биологии, Меньшов, Гаспарян и лейтенант Куща. По лицу Богаева ходили тени озабоченности и досады. Гришин о чем-то думал, взявшись пальцами за подбородок, радиофизик вздыхал, поглядывая на биолога.
— Наша физика мало применима для объяснения феномена Башни, — проговорил Меньшов, оглаживая бороду. — Взять тот же “мыльный пузырь” с иным ходом времени: до сих пор наука не сталкивалась ни с чем подобным, нет даже серьезных теоретических работ на эту тему, только дикая гипотеза нашего уважаемого коллеги Валеры о квантовых эффектах и дискретности углового поворота времени. Кстати, я готов принять и ее после того, что услышал от Игоря и Миши Рузаева.
Богаев поморщился:
— Товарищи, не о том говорим. Игорь Васильевич сегодня преподнес нам сюрприз, какого от него не ожидали. Можно ли так рисковать начальнику экспедиции? Мне кажется, нельзя.
— Владлен Денисович, давайте поговорим об этом отдельно, — сказал Ивашура. — Каюсь, виноват, больше не повторится. С этого часа вступает в силу приказ — не приближаться к Башне ближе, чем на три километра, касается всех! Этого достаточно.
Богаев что-то пробормотал, отворачиваясь.
— Меня интересует, — продолжал Ивашура, — что дал науке мой “бег по пересеченной местности”. Что вы записали и расшифровали.
Радиофизик посмотрел на биолога, тот пожал плечами.
— Результаты обрабатываются, ничего конкретного сказать не могу. Аппаратура записала поступающие с датчиков сигналы, но чем они вызваны — пока загадка.
— То же самое могу сказать и я, — признался радиофизик. — Приборы отметили повышенную ионизацию воздуха, особенно в тот момент, когда начался “электродождь”, но это как раз нормальное явление. Остальные записи — темный лес! Похоже, мы открыли в “зоне ужасов” тип излучений, действующих непосредственно на нервную систему.
Сквозь шумы эфира в комнату пробился чей-то голос.
— Где-где? — переспросил радист.
Голос пробормотал что-то неразборчивое, но радист понял.
— Хорошо, сообщу.
— Что там еще? — повернулся к нему Богаев.
— На южном участке стены замечены “телеэкраны”, сразу пять штук на разных высотах.