— Форбс… Вы видите Форбса? Может быть, он… — Голос сорвался, когда волна с головой накрыла кричавшего.
Пэрни не мог больше ждать. Не задумываясь о последствиях, он приказал времени остановиться.
Войдя в неглубокую воду, он начал с трудом отодвигать бревна, потом вытаскивал пострадавших на песок. Слезы ослепляли его. Он действовал медленно и тщательно, экономя силы. Он знал, что не уйдет, пока в опасности его друзья. Живы они в этот момент или нет, они останутся в этом состоянии, пока он не пустит время снова. Он зашел поглубже, где из оранжевой воды торчала рука. Рука сжимала белый флаг, застрявший между стволами, в другой руке был блестящий, извергавший дым предмет.
Высвободив Форбса, Пэрни окончательно выбился из сил.
Пока он еще не потерял сознание, он должен успеть пустить время.
Шаг за шагом поднимался он на холм, то и дело останавливаясь — не опоздает ли он пустить время?
Наконец он приказал времени двинуться — оно стояло!
Сердце у него сжалось. Он не боялся смерти и знал, что, когда умрет, время двинется снова, и друзья его оживут. Но ему хотелось убедиться, что они спасены.
Он сделал над собой последнее усилие. Время нельзя подтолкнуть, чтобы оно пошло. Нельзя его заставить двигаться постепенно, сначала медленно, потом полным ходом. Время или идет, или не идет. Потом — он сам не знал, как это случилось! — ему удалось приказать…
Его друзья ожили. Один из них, лежавший ничком, шевельнулся и ударил кулаком по песку. Пэрни ощутил огромное облегчение, услышав, что они снова перекликаются.
— Что со мной случилось? Скажите кто-нибудь! Или я свихнулся? Майлс! Шикк! Что это значит?
— Я здесь, Роде! Помоги нам бог, дружище. Или мы сошли с ума, или эти бревна живые!
— Кто нас вытащил из воды? Майлс, мы оба рехнулись!
— Говорю тебе, дружище, это бревна, или камни, или что там еще. Я смотрел прямо на них. Сначала они скатились на меня, а потом почему-то очутились вон там!
— Да ведь не бревна же вытащили нас из моря, верно? Капитан Бенсон!
— Как, ребята, живы?
— Да, сэр, но…
— Кто-нибудь из вас видел, как это все случилось?
— Боюсь, что мы видели не все, капитан. Эти бревна…
— Знаю, знаю. Ну, поднимайтесь. Мы должны собрать всех и уйти отсюда, пока не поздно.
— Но что произошло, капитан?
— Черт возьми, Роде, я сам хотел бы знать. Эти бревна — такие древние, что окаменели. Все вместе мы не смогли бы приподнять ни одно из них. Чтобы сдвинуть такое, нужна сверхчеловеческая сила.
— Я что-то не приметил здесь великана. Эти страусы, вон там, только и делают, что жрут траву…
— Хорошо, давайте поможем пострадавшим. А где же Форбс?
— Сидит в воде, капитан, и плачет, как ребенок. Или смеется, трудно сказать.
— Тащите его сюда!.. Форбс! Вы целы?
— Хо-хо-хо! Семнадцать! Семнадцать планет, Бенсон, послушны мне во всем! А эта — капризная. Вы видели этот фокус с камнями? Хо-хо-хо!
— Заберите у него револьвер, Шикк; он может продырявить кого-нибудь из нас. Свяжите и отнесите на корабль.
— Ха-ха-ха! Семнадцать планет! Бенсон, вы лично ответите за это! Хи-хи-хи!
Пэрни открыл глаза; сознание вернулось к нему.
Он осторожно подполз к просвету между скальными глыбами. При свете двух лун он видел, как люди уходят небольшими группами, поддерживая слабых. Сквозь шум прилива до него отчетливо донеслись голоса.
— Может, мы все сошли с ума, капитан?
— Не думаю…
— Хотел бы я поверить этому!
— Вы видели Форбса? Что вы о нем скажете?
— Он спятил, капитан.
— Верно. А если бы это случилось с вами, вы никогда не заметили бы его состояния. Он считает, что весь мир сошел с рельсов; вы — что с рельсов сошли вы сами. Все в порядке, Кэбот, не тревожьтесь.
— Я все-таки не могу поверить…
— Скажите, Кэбот, что показалось вам самым необычным?
— Вся эта история с бревнами, сэр.
— Да, конечно. Но я хотел сказать — кроме этого.
— Ну, я, наверно, не заметил. Знаете, испугался, и все такое прочее…
— А вы не подумали о нашем маленьком пучеглазом друге?
— Ах, о нем! Боюсь, что нет, капитан. Я — Я, кажется, думал больше о себе.
— Гм. Если бы только быть уверенным, что я его видел. Если бы еще кто-нибудь видел его.
— Кажется, я не понимаю вас, капитан.
— Но, черт возьми, вы же знаете, Форбс выстрелил в него. Попал ему в ногу. А если это так, то почему этот пушистый чертенок вернулся к своим мучителям, к нам, когда нас придавило бревнами?
— Ну, наверно, пока мы были придавлены, он считал, что мы для него не опасны… Простите, я, кажется, ответил глупо. Кажется, я еще немного не в себе.
— Идите на корабль, Кэбот, и готовьтесь к отлету. Я приду через несколько минут. Хочу проверить, не остался ли кто-нибудь на берегу.
— Не стоит, все уже давно ушли. Я проверял.
— За это, Кэбот, отвечаю я. Ступайте.
Пэрни лежал чуть живой и помутневшими глазами еле различил человека, что-то искавшего на берегу.
— Где ты? — кричал пришелец.
Но Пэрни теперь уже боялся показываться на глаза этому чудаку. Он не понимал его. Он вдруг подумал о том, что скажут дома, когда он вернется.
— Мы виноваты. Простите нас… — Голос слышался то яснее, то глуше. И Пэрни видел, что человек подошел к рассыпавшейся груде стволов.
— Если ты ранен, я помогу тебе.
Обе луны стояли теперь высоко в небе. Когда они проглядывали сквозь крутящиеся тучи, Пэрни видел отбрасываемую человеком двойную тень. Человек удрученно покачал головой и медленно удалился туда же, куда ушли все двуногие.
В последний раз Пэрни смотрел на океан, на волны, на берег… Берег опустел, и взгляд его наткнулся на мерцающе-белую тряпку, полоскавшуюся в прибое. И самое последнее, что Пэрни успел увидеть, было вытканное на этой тряпке слово “ФОРБС”.
Клиффорд САЙМАК
ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ПРОЩЕ ВРЕМЕНИ
Глава первая
И вот настал день, когда Человек был готов отказаться от мысли проникнуть в космос. Первые сомнения возникли еще тогда, когда Ван Аллен открыл вокруг Земли пояса радиации. Но Человек слишком долго мечтал о космосе, чтобы сдаться, не сделав еще одну попытку.
И делались одна попытка за другой, а астронавты гибли, доказывая, что Человек слишком слаб для космоса. Слишком непрочно держится в его теле жизнь. Он умирает или от первичной, солнечной радиации, или от вторичного излучения, возникающего в металле самого корабля.
И в конце концов Человек понял несбыточность своей мечты и стал глядеть на звезды, которые теперь были от него дальше, чем когда-либо, с горечью и разочарованием.
После долгих лет борьбы за космос, пережив сотни миллионов неудач, Человек отступил.
И правильно сделал.
Существовал другой путь.
Глава вторая
Шепард Блэйн чувствовал, что находится в доме, а если не в доме, то, во всяком случае, в месте, где кто-то живет. Тут присутствовали порядок и пропорции, которые не могли быть созданы природой, пусть даже это чужая природа, природа планеты, вращающейся вокруг неизвестной звезды за тысячи световых лет от Земли.
В отличие от песчаных дюн, по которым до этого двигался Блэйн, на полу странного жилища не оставалось следов. По сравнению с ревом урагана, столько часов оглушавшим Блэйна, пока он пробирался через пустыню, шум ветра здесь казался слабым шорохом.
Пол был сделан из голубого твердого и гладкого материала, и катиться по нему было очень легко. Вокруг стояли предметы, тоже голубого цвета, похожие на мебель или какие-то приспособления. Во всяком случае, их форма не была случайной, естественной, какую могли бы создать ветер и солнце, а свидетельствовала о том, что эти предметы имеют какое-то предназначение.
Крыши у сооружения не было. В небе светили звезды, а вдалеке мерцало тусклое солнце.
Включив все датчики на полную мощность, Блэйн медленно двинулся вперед. Ощущение, что он находится в доме, усиливалось, а вскоре к нему добавилось ощущение того, что в доме есть жизнь.
Блэйн почувствовал, что начинает волноваться. Жизнь даже в простейших формах удавалось обнаружить крайне редко, а случаи, когда на планетах открывали разумную жизнь, вообще считались исключительным событием.