Завыла лагерная сирена. Надо было спешить в свой барак. Мы наскоро попрощались и разошлись, чтобы вскоре вместе с другими узниками начать тайную войну за колючей проволокой.
ТРУС
Люся умерла, не узнав моей тайны. Умерла, презирая меня, считая меня трусом.
Расскажу все по порядку.
На первомайском вечере в школе Люся читала стихи, а я играл на скрипке. Все ребята нашего седьмого «б» орали «браво», «бис», топали ногами и били в ладоши. Я сказал «все ребята», но это не совсем верно. Васька Пенов сидел в первом ряду, он не кричал «браво», не хлопал в ладоши. Я играл, а он смотрел на меня в упор, и зеленые кошачьи глаза его словно остекленели.
Странно, но быть счастливым в тот вечер мне мешал неподвижный взгляд Васьки…
Домой я возвращался с Люсей - мы жили на соседних улицах, за Сиреневой рощей.
- Ты здорово играл сегодня, правда, правда, здорово! - говорила она, чуть картавя.
Мне часто казалось, что Люся специально подбирает слова, в которых есть буква «эр», чтобы картавить. Откуда она знала, что мне это нравится?
- И ты здорово стихи читала! - сказал я. - Ребята так топали, что пол трещал. Один только Пенов сидел как замороженный!
Люся вдруг остановилась и сказала, опустив голову:
- Васька вчера… признался мне…
- В чем признался?
- В любви…
- В любви? Тебе?! - Я загоготал, точно гусь на реке: - Здорово! Вот потеха!
- Не надо… сказала тихо Люся. - Над этим не смеются. - И она взяла меня под руку.
Первый раз девочка взяла меня под руку. Я шел не дыша, боясь вспугнуть совсем незнакомое мне ощущение- счастливое и немного тревожное.
Так, молча, мы дошли почти до Люсиного дома, когда из-за кустов сирени вдруг выскочил Васька. Я почувствовал, как испуганно дернулась Люсина рука.
Коротконогий, приземистый Пенов шагал вперевалку, засунув руки в карманы, подняв широкие плечи до самых ушей.
- Под ручку крендельком! - Васька преградил нам дорогу. - Милуетесь-целуетесь! Жених и невеста! На свадьбу позовете?
- Не говори глупостей, Васька!
Голос Люси прозвучал жалобно.
- Иди, иди! - подхватил Васька. - Топай! Сейчас твой музыкант получит до-ре-ми-фа-соль!
Едва Люся скрылась за кустами сирени, как мы уже схватились. Мы бились неумело, колотя друг друга куда попало. Каждый из нас побывал не раз на земле, носы у обоих были расквашены, но мы продолжали биться, разъяряясь все больше и больше. Ударом в грудь я сбил Ваську с ног, но он сразу вскочил, и кисть моей левой руки оказалась зажатой в его широкой лапе.
- Больше тебе не пиликать! - прохрипел Васька и рванул с вывертом мои пальцы.
Собрав все силы, я схватил его правой рукой за горло, Васька широко раскрыл рот и мешком осел на землю…
Мы встретились в школе после майских праздников. Левую руку я держал в кармане - не хотел, чтобы Васька видел мои замурованные в гипс пальцы. У Васьки под глазом зеленел синячище. Люся знала, как заработал свой фонарь Пенов. Она призналась мне, что видела нашу драку.
- Ты здорово бился! - сказала она. - Знаешь, я ненавижу трусов!
На перемене Люся подошла к Пенову.
- Бедненький! - протянула она, сочувственно вздыхая. - Кто тебя так?
Темное скуластое лицо Васьки стало белым.
- В долг получил… отдам… с процентами! - И, подняв плечи, он зашагал прочь.
Вскоре нас распустили на каникулы. Мы разъехались по лагерям и дачам, но через несколько дней все уже были дома. Началась война. Мой отец ушел на фронт в июле, Люсин - в августе. А в начале сентября наш городок заняли немцы, и вся наша жизнь перевернулась.
Как это ни странно, от голодной смерти меня и маму спасала скрипка. Я играл на рынке, и люди иногда бросали мне мелочь. Играл я с трудом: после драки с Васькой мои пальцы потеряли гибкость. Но я помнил слова доктора: «Не огорчайся, пальцы со временем станут послушными. Однако береги их! Еще одна подобная травма - и все! Драться тебе больше нельзя, иначе позабудь о скрипке…»
Я не сказал об этом - ни родителям, ни Ивану Ильичу. А то бы они все время тряслись надо мной.
С Люсей при немцах мы встречались редко. Она работала мойщицей посуды в аптеке. И мама ее работала там же.
Из окна своего дома я видел иногда, как рано утром они шли в аптеку, - тоненькая, словно камышинка, Люся и сгорбленная, постаревшая тетя Катя…