- Купила бы, да молоть нечего…
И ушла.
- Нахальная баба! - сказал я. - Сколько раз уже обнюхивала вашу мельницу. Делать ей нечего!
- Фантазируешь! - сказал убежденно Иван Ильич.- Впервые ее вижу, а память на лица у меня, сам знаешь, отличная: один раз увижу, сто лет помню!
- Вы просто не заметили…
- Не болтай! - вдруг рассердился Иван Ильич.- Мне лучше знать. Пойдем домой, проводи-ка меня немного. ..
Мы шли кривыми улочками; моросил октябрьский дождь, день был серый, унылый. Впрочем, теперь и солнечные дни казались мрачными.
Иван Ильич нес завернутую в тряпицу мельницу и молчал. Но у меня было такое чувство, что он все время наблюдает за мной.
- Хочу тебе сказать вот что… - прервал молчание Иван Ильич. - Время такое… всякое может случиться. До конца войны могу и не дожить… Мой завет тебе: не бросай скрипку. Раньше не говорил, теперь скажу: ты можешь стать большим музыкантом, настоящим артистом. Береги себя. Главное, помни о пальцах!
За все пять лет обучения старик не похвалил меня и пяти раз. Слова его привели меня в смущение, я не знал, что сказать, и брякнул невпопад:
- Никто не даст вам за эту мельницу ни масла ни сахара. А зачем вы держите в ней фасолины?
- Что? Ах, ты про это? Завалились, верно, с мирного времени.
Развернув тряпицу, он вытряхнул на мокрую землю фасолины. На нежданную добычу жадно набросились взъерошенные воробьи.
- Были и нет, - усмехнулся Иван Ильич.
На площади наши пути расходились.
- Послушай… - начал старик и умолк. Опять я почувствовал на себе его испытующий взгляд. - Об отце имеешь сведения?
- Ничего не знаем, Иван Ильич. С августа…
- Надо надеяться, дорогой, надо надеяться…- Он поежился под струйками холодного дождя. - Куда ты дел свой пионерский галстук?
Вопрос был неожиданный. Я растерялся.
- Понимаю, - сказал Иван Ильич. - Уничтожил. Избавился. Правильно сделал. Пользы от него никакой. Наверное, все пионеры выбросили свои галстуки…
- Все пионеры выбросили галстуки? Да что вы? Не знаете, а говорите! Кто выбросил, тот - трус!
- Постой, не кричи. Фортиссимо здесь неуместно. Объясни все-таки, к чему тебе пионерский галстук? Если фашисты узнают, ты можешь погибнуть из-за него. А ты должен беречь себя. Тебя ждет слава, я уверен, что немцы оценят твой талант. Увидишь!
- Не стану я играть для фашистов! А красный галстук мне нужен! Нужен! Пока галстук у меня, я как будто бы в засаде! Прикажут - и я брошусь в атаку! Только бы приказали!
- От кого ты ждешь приказа? Кому теперь приказывать, коли немцы уже в пригородах Ленинграда и жмут на Москву. Некому здесь приказывать…
- А кто приказал взорвать склад с немецким обмундированием? Кто приказывает расклеивать по ночам сводки Совинформбюро? Кто приказал у деревни Ивановской пустить под откос поезд с фашистами?
Мне показалось, что Иван Ильич не слушает меня, думая о чем-то своем.
- Ладно, не будем спорить,- сказал он наконец.- Приходи завтра на станцию.
- Зачем?
- Увидишь, какую силищу прут на восток немцы. Не устоять большевикам…
- Запугали вас фашисты!
- А ты не боишься?
- Я их ненавижу! И не боюсь, потому что знаю, чем война кончится. Помните, что сказал Александр Невский?
- Ну, что же сказал Александр Невский?
- «Кто с мечом к нам придет ‹-от меча и погибнет!»
- Сказать все можно. Нет, брат, плетью обуха не перешибешь. Завтра на станции сам увидишь…
- Не пойду я никуда!
- Мне нужно, чтобы ты пришел. Слышишь? Обязательно! В конце концов, можешь ты исполнить просьбу своего учителя?!
На станции было безлюдно; где-то на дальних путях маневрировал старый паровоз, оставляя за собой клубы черного дыма.
Иван Ильич суетился под навесом, около больших десятичных весов. Тут же высились аккуратно перевязанные фанерные ящики.
- Явился? Молодец! - сказал Иван Ильич. - Садись, сейчас я с этим делом покончу. Впрочем, помоги-ка мне. Надо взвесить все ящики и записать в накладную.
Я устал укладывать ящики на весы.
- Посылочки, - сказал Иван Ильич. - Маслице, сальце, сахарок, ну и вещички, конечно. Немцы посылают нах хаузе. Домой. Женам, деткам. Немцы, милый мой, очень детей любят, просто обожают…
- Вы зачем меня позвали? Хвалить фашистов? «Немцы любят детей!» Забыли Ивановскую? Что там наделали немцы?
- На память не жалуюсь - помню. Загнали людей в деревенскую церковь и сожгли. За связь с партизанами. ..
- А вы знаете, что там были ребята, даже грудные дети?..
- Я и говорю… Они русских детей сожгли, а вещички их аккуратненько собрали. Не пропадать же добру! А теперь отправляют их своим белокурым ангелочкам. В Германию. Дескать, носите, детки, на здоровье, слушайтесь мамочку, не забывайте папочку…