Но, как ни утешал себя Федор, он прекрасно понимал, что нарушил партизанскую дисциплину. И сейчас, лежа в траве, он терзался, не зная, как загладить свою вину.
«Признаюсь! Вернусь с задания и сразу же признаюсь. Пусть наказывают, пусть судят - все равно признаюсь».
И от того, что он принял такое решение, ему стало легче, он потянулся, закрыл глаза и мгновенно заснул.
Проснувшись, Федор не мог понять, что с ним и где он. А когда понял, рассердился:
- Почему не разбудила?
- Жалко было. Так крепко спал…
- Ну и растяпа! Крепко спал! - он взглянул на небо. - Больше двух часов спал! Смотри, где уже солнце. За полдень перевалило!
- Ну и что?
- А то, что теперь нам надо шагать рысью! Иначе мы влопаемся в комендантский час! И не попадем сегодня в город. Чуешь, чем это пахнет?
Они выбрались из оврага и зашагали по заросшей тропинке. Федор шел уверенно, не оглядываясь; Люба семенила за ним, боясь отстать. Ей хотелось есть; вытащив на ходу горбушку хлеба, торопливо съела ее.
Постепенно лес стал редеть, они вышли на опушку, здесь Федор остановился.
- Ничего не чуешь? - спросил он.
- Нет. А что?
Федор потянул носом:
- Так и есть! Где-то лес горит…
Теперь и Люба учуяла едкий запах гари.
Они поспешно пересекли опушку и снова вошли в лес. Ни огня, ни дыма они еще не видели, но чувствовали, что каждый шаг приближает их к пожару.
- Неужели болото горит? - тревожно сказал Федор.- Если болото, тогда нам, это само, беда!
- О чем ты?
- Боюсь, болото горит…
- А разве болота горят?
- Торфяное болото. Торф горит…
- Вот и хорошо! Немцам не достанется!
- Дура! - зло сказал Федор. - Через болото - самый короткий, безопасный путь. Если оно горит, надо лишних семь километров трюхать. Когда же я в Ряжевск приду? В комендантский час?
- Что делать? - растерянно спросила Люба.
- Посмотрим, точно ли горит болото. Айда!
Они углубились в лес и вскоре увидели стелющийся по траве дым. Дым обвивал стволы деревьев, оседал на кустах, воровато подбираясь к ногам ребят. Дышать стало трудно. Люба закашлялась.
- Стой здесь! - приказал Федор. - Надо толком разведать, - он исчез за толстыми стволами деревьев…
Люба стояла, обливаясь слезами; дым ел глаза, и она не заметила, когда вернулся Федор.
- Так и есть! Горит болото!
- Что теперь будет? - Люба с тревогой смотрела на Федора. - Семь километров - почти два часа ходу! До слободки, может, и успеем, а до Ряжевска - нет, затемно не дойти…
- Развела нюни! - сердито бросил Федор. - Пошли!
Некоторое время они шли молча. Люба понимала: Федор думает, как им быть теперь.
- Надо вот как… - Федор замедлил шаг. - Надо мне переночевать у вас… в слободке. А с утра двину в Ряжевск. Можно у вас переночевать? Тетка твоя пустит?
- Пустит, - неуверенно сказала Люба. -Я попрошу. ., Как же иначе? ..
- А что мы скажем ей про меня? Она же начнет спрашивать, кто я, почему вместе, куда иду?
Спрашивать будет… ей до всего дело..,
- Вот видишь… А что мы скажем?
- Давай вот так… Тетка ведь и про меня ничего не знает… Думает, что я всю войну в Ясенках сижу. Скажем ей, что и ты из Ясенок. Сирота… Идешь в Ряжевск к родственникам…
- Годится! - одобрил Федор. - Хоть и девчонка, но шарики у тебя, это само, вертятся. А теперь давай - полным ходом!
Они пошли быстрее, путь предстоял немалый, времени было только-только…
- Тетка-то у тебя добрая? - поинтересовался на всякий случай Федор.
- Разно бывает, - уклончиво сказала Люба и поторопилась перевести разговор на другое. - Интересно, как там ребята. Школа наша слободская знаешь какая была хорошая! И ребята такие дружные! У нас и учителя все хорошие были…
- Заливаешь! Такого не бывает, чтобы учителя - все хорошие! Хоть один да обязательной придирой окажется. ..
- Верно! - согласилась Люба.- У нас такой был-
Карл Францевич. Немецкий преподавал. Только ко мне он не придирался. К другим придирался, а ко мне нет. Даже хвалил меня. Я хорошо по немецкому училась…
Уже темнело, когда показались первые дома слободки. И хотя комендантский час еще не наступил, прохожих на улицах не было. Это испугало Федора. На безлюдной улице каждый прохожий как на юру - виден и запоминается.