Мне повезло. Старик и скрипач стояли на прежних местах. Старик, как и утром, бормотал все те же два слова: «Янтарный мундштук… янтарный мундштук». Слепой пиликал свой бойкий танец. Другое играть он, видно, не умел.
Без всякого труда полицай убедился, что в моем письме нет ни одного лживого слова.
- Твое счастье!-сказал Шевчук. - А то бы!.. Пошли к начальнику.
На моей руке часы - подарок начальника полиции. Часы идут не очень хорошо,.потому что они старые. Их сняли с руки расстрелянной комсомолки. Заодно расстреляли и ее бабушку, у которой она пряталась. Перед расстрелом е комсомолки сняли часы, а со старухи - крестик серебряный. Часы начальник полиции подарил мне, а крестик повесил на шею своей маленькой дочери.
Пан начальник приказал мне торчать на базаре, следить, не появится ли Бородач. Еще он приказал сообщать ему лично о всех, кто говорит против нового порядка, против немцев. Он спросил, где я живу, кто мои родители. Я сказал, что я сирота, а живу на базаре, в заброшенной лавчонке. Тогда начальник распорядился, чтобы мне дали деньги на еду, и приказал поместить меня в общежитие к пожарникам.
Начальника полиции еще не было, он являлся в девять часов. Он знал: больше всего на свете немцы ценят аккуратность. И в девять часов - минута в минуту - начальник всегда сидел за своим столом.
А теперь было только восемь. Гусев, не переставая курить вонючие эрзац-сигаретки, нетерпеливо ходил из конца в конец небольшого школьного коридора. Черт возьми! Ему и на этот раз есть что сказать! Не зря его отмечают немцы, не зря платят деньги. После сегодняшней информации его опять чем-нибудь премируют. Только бы не деньгами! На эти немецкие марки ничего не купишь. Марки ему не нужны. Ему нужно другое. Начальник, конечно, согласится…
Допотопные школьные часы зашипели злобным змеиным шипом - они собирались ударить девять раз. Дверь в коридор открылась. Увидев знакомую фигуру начальника, Гусев поспешно швырнул в плевательницу недокуренную сигаретку.
- К вам я, пан начальник. Серьезное дело. Секретное.
Начальник, не останавливаясь, молча мотнул головой в сторону своего кабинета.
Они вошли в комнату.
- Говори свои секреты, - начальник вытащил из папки лист бумаги и обмакнул перо в чернильницу.- Говори, пан Гусев, рассказывай.
- Хочу сигнализировать… - приглушенным голосом начал Гусев. - Насчет мальчишки…
- Какого мальчишки?
- Колпаков ему фамилия. Андрей Колпаков…
Начальник насторожился.
- Откуда его знаешь? - Левый глаз начальника уперся в дверную ручку, и Гусев понял, что начальник смотрит на него в упор.
- По Дому пионеров знаю. В моем кружке был.
- В каком таком кружке?
- Киномехаников.
- Ну и что?
- Я думал, он тягу дал с большевиками, а вчера смотрю - он по базару шастает…
- А чего ему бежать с красными, этому Колпакову? Он что, еврей или комсомолец?
- А то, что он перед самой войной заявление подавал в комсомол. И в том заявлении клялся, что готов жизнь свою отдать, если того потребует Советская Родина. Я то заявление своими глазами читал, пан начальник.
- Не брешешь?
- Обижаете, пан начальник. Сами знаете, моя информация завсегда в точку.
- Это верно. - Начальник вытер полосатым платком вспотевшую шею. Он еще не знал, как реагировать на донос Гусева. Конечно, заявление в комсомол - это улика. Но, с другой стороны, разве не подтвердился донос мальчишки о партизане, который баламутит народ на базаре? Тут спешить нельзя, следует сначала разобраться…
- Еще чего скажешь? - спросил начальник.
- Следить за ним надо. Глаз не спускать. Через него мы на след можем напасть…
- На какой след?
- Облысеть мне на этом месте, если он не связан с красными бандюгами! Ноздрей чую - связан!
Про лысину Гусев ляпнул, не подумав. На сверкающей слоновой костью голове начальника не было ни единого волоса.
- Все изложил? - начальник поднялся со стула. Теперь Гусев уже не понимал, куда смотрит начальник- на него или на дверь. Больше походило, что на дверь.
Собравшись с духом, Гусев сказал:
- Просьба у меня к вам, пан начальник…
- Излагай ..
- Возьмите меня на службу. В полицию. От меня польза будет. Ей-бо! Не пожалеете!
- Ступай. Подумаю.
Теперь Гусев не сомневался: пан начальник смотрел на дверь.
Оставшись один, начальник провел пухлой рукой по лысине и задумался. Действительно, с этим мальчишкой не все гладко. Сколько времени прошло, а толку никакого. Бородача не нашел. Ни о ком ничего не сообщает. Шастает целыми днями. А где? Никто не знает! В комсомол рвался. Не может ему быть полного доверия. Надо следить за ним. Только чтобы аккуратно. Может, и верно наведет на след…