От зажиточной верхушки казачества исходили те косность и ограниченность, которые поддерживали в Яицком войске, с Пугачевым идущим, тягу к местническим интересам. Наиболее ярким проявлением последних был как раз тот факт, что Пугачев надолго задержался под Оренбургом и тем самым предоставил правительству крепостников возможность собраться с силами. «В несчастии сем, — писала Екатерина кн. Волконскому, — можно почесть за счастие, что сии канальи привязались два месяца целые к Оренбургу, а не далее куда пошли».[41]
К немаловажным факторам, остро давшим о себе знать пугачевцам на закате их борьбы, надо отнести и все то, что не однажды отмечено было автором романа, а именно: неурожай и голод 1774 года, отсутствие оружия, коней и провианта на пути следования Пугачева от Казани к Сызрани, разнобой в действиях отдельных отрядов и т. д.
В то же время, параллельно убывающим возможностям восстания, в лагере противника происходило нарастание сил. Подоспел мир с Турцией, что позволило Екатерине подтянуть к зоне активных действий пугачевцев огромные вооруженные силы во главе с умелыми военачальниками, а вместе с тем принять эффективные меры и по локализации «мерзкой заразы, от вора-самозванца идущей», на Верхнем и Нижнем Поволжье, особенно же — на Дону.
Вполне понятно, что при всей своей недюжинной натуре и трезвом складе ума Пугачев не мог оставаться неуязвимым под ударами злосчастных событий и не переживать тех или иных душевных сдвигов и колебаний. С первых дней бегства из-под Казани Пугачевым владела идея развенчания себя как царя Петра Федоровича, вернее — венчания себя открыто, перед всем народом, в вожди народные. Раздумье при переправе на правый берег Волги (после Казани), ночная беседа с офицером Горбатовым, сцена с посыльным от городка, стариком Захаровым, — все это понадобилось писателю, чтобы сказать, что выхода из назревающей катастрофы Пугачев искал в решительной смене роли, в попытке оглавить мятежное движение собственным, донского казака, именем и повести дело «начистоту». Запоздалое решение «объявиться народу», бессилие осуществить его и, в результате, новый разлад с ближними соратниками — все это не могло не отразиться на отношении Пугачева к событиям, а затем в какой-то мере и на самом развитии этих событий в сторону трагической развязки.
Допуская ту или иную вольность в художественном показе намерений, решений и поступков своего героя, писатель не выходил, однако, из рамок того, что если и не могло быть подкреплено историческими данными, то, во всяком случае, вытекало из них и завершало основную идею произведения.
Писатель не успел вложить в уста своего Пугачева последнего слова. Перо выпало из рук писателя ранее того, как по ходу повествования оружие выпало из рук «мужицкого царя». Но пугачевская эпопея, развернутая в произведении, с убедительностью подлинно большого искусства говорит сама за себя, Пугачев был повержен, но крестьянские волнения, связанные в своих истоках с пугачевским движением, не затихали, как известно, ни в одно из царствований самодержцев, пока наконец государство крепостников в свою очередь не оказалось поверженным. То, что было не под силу стихийному народному восстанию второй половины XVIII века, свершилось в начале двадцатого, под водительством нового, созревшего в народных недрах класса — класса «работных людей» и его славной большевистской партии.
ПРИМЕЧАНИЯ
Над историческим повествованием «Емельян Пугачев» Шишков работал с 1934 по 1945 год. Первая книга эпопеи впервые вышла отдельным изданием в 1941 году (Ленинград, ЛенГИХЛ) и была переиздана в 1944 году (Москва, Гослитиздат). В 1946 году, уже после смерти Шишкова, Гослитиздат выпустил вторую книгу «Емельяна Пугачева», подготовленную к печати самим автором. Гослитиздатом же было осуществлено в 1947 году и первое издание третьей книги эпопеи, не завершенной писателем.
В настоящем собрании сочинений первая и вторая книги исторического повествования «Емельян Пугачев» печатаются по текстам указанных выше изданий: том I — М. Гослитиздат, 1944; т. II — М. Гослитиздат, 1946. Третья книга, работу над которой Шишков продолжал до последних дней жизни, публикуется согласно указаниям самого автора по текстам журнала «Октябрь» (1944, № 9, 10, 11), повести Шишкова «Прохиндей», изд-во «Советский писатель», 1944, и по автографу рукописи.