— Это поразительно, — сказал я, переводя дыхание; в голове всё плыло. — Но какова причина?
— Кто знает? — Кликс уселся на высохшую землю. Даже при менее чем половине обычного g безумные прыжки идиота утомят кого угодно. Я сел на корточки метрах в десяти от него, утирая льющийся со лба пот. Жара удушала. — Но я могу тебе сказать наверняка, каково следствие, — сказал Кликс. — Гигантизм у динозавров. Мэтью из АМЕИ[9] задавал этот вопрос ещё столетие назад: если слон — это максимальный размер, который по силам современным наземным животным, то почему динозавры могли вырастать настолько крупнее слона? Ну, у нас теперь есть ответ: они эволюционировали при меньшей гравитации. Разумеется, они были больше.
Я в ту же секунду понял, что он прав.
— Это также объясняет сильную васкуляризацию костей динозавров, — сказал я. У динозавров очень пористые кости — это одна из причин того, что они так хорошо образуют окаменелости путем перминерализации. — Им нужно меньше костной массы для поддержки тела при меньшей гравитации.
— Я думал, что васкуляризация как-то связана с теплокровностью, — сказал Кликс с искренним интересом в голосе. В конце концов, он всё-таки геолог, а не биолог.
— О, с теплокровностью связь тоже есть. Но мне никогда не верилось в теплокровность бронтозавров, а даже у них кости на распиле похожи на швейцарский сыр. Ты наверняка видел работы, где доказывается, что они сломали бы себе ноги, если бы попытались идти быстрее трёх километров в час. Эта цифра получена для нормальной гравитации, понятное дело. И, кстати, о необычной структуре костей — мне никогда не верилось, что археоптерикс и птерозавры на самом деле могли летать. Для нормальной гравитации их скелеты слишком слабы, однако для здешней вполне адекватны.
— Гмммм, — сказал Кликс. — Это многое объясняет, не так ли? Пока мы здесь, нам нужно уделить особое внимание теплообмену динозавров. Припоминаю, что ещё одним аргументом в пользу теплокровности было то, что их останки находили в пределах мелового полярного круга, где ночь может длиться месяцами.
— Точно, — подтвердил я, — Идея была в том, что динозавры не могли мигрировать на большие расстояния, чтобы спастись от полярной ночи.
— Да уж, — сказал Кликс, снимая ботинок и вытряхивая их него камешек, — при такой гравитации я готов идти хоть до полярного круга.
— Ага. Но я всё-таки хотел бы знать, почему гравитация такая маленькая. Может быть, гравитационная постоянная увеличивается со временем?
— Тогда она не очень-то и постоянная, не так ли?
— Ну, я не больно хорошо разбираюсь в физике, — сказал я, игнорируя его плоскую остроту, — но разве Эйнштейн не взял значение G буквально с потолка, чтобы сбалансировать свои уравнения? Мы измеряем её всего столетие, а измеряем точно всего пару десятков лет. Мы могли и не заметить того, что со временем она растёт.
— Полагаю, что, хотя я и ожидал найти… — внезапно он замолк и закрутил головой. — Что это было?
— Что?
— Т-с-с-с!
Он указал в сторону лиственного леса; солнце уже поднялось довольно высоко над ним. Оттуда доносилось шуршание — словно нечто размером примерно с человека пробиралось через подлесок. Боковым зрением я уловил изумрудную вспышку. Сердце бешено заколотилось, а во рту пересохло. Мог это быть динозавр?
У нас практически не было оружия. Чёрт, у нас и бюджета-то почти не было. Кто-то говорил, что мы должны взять с собой что-нибудь современное автоматическое для самообороны, но ни один из корпоративных спонсоров ничего такого не предложил — никому не хотелось портить себе имидж ассоциациями с убийством животных. Так что у нас была только пара слоновьих ружей, которые без перезарядки стреляли лишь дважды.
Кликс взял ружьё с собой, когда сегодня утром выходил наружу. Оно стояло, прислонённой к кратерному валу метрах в десяти от нас. Кликс неторопливо подошёл к нему, будто бы случайно взял в руки и жестом велел следовать за ним. Нам понадобилось секунд сорок, чтобы добраться до плотной стены деревьев. Раздвигая руками листву, Кликс вошёл в лес; я следовал за ним по пятам.
Мы снова услышали шорох. Затаив дыхание, я напряг слух, оглядывая густые заросли в поисках любых признаков животного. Ничего. Ветки и листья неподвижны, словно, как и мы, застыли в ожидании. Секунды уплывали вслед за биениями сердца. Что бы это ни было, оно должно находиться либо прямо передо мной, либо слева от меня.
9
AMNH — American Museum of Natural History — Американский Музей Естественной Истории.