— Вирусы, — медленно повторил Кликс. — Да, думаю, это объясняет, как им удаётся просачиваться сквозь кожу. Вирусы для этого достаточно малы.
— Но разве ты не понимаешь? Вирусы — зло.
Во взгляде Кликса ясно читался вопрос: «Что ты сегодня курил?».
— Вирусы — это просто кусочки химических соединений, — сказал он.
— Именно. Кусочки запрограммированных инструкций, как подчинить живую материю и заставить её производить такие же вирусы. Вирусы всегда вредят своим носителям.
— Полагаю, так.
— Они вредят носителям по определению. То, что хорошо для вируса, никогда не хорошо для клетки, в которую он проникает.
— И ты хочешь сказать, что раз хеты имеют вирусную природу, то это определяет всю их психологию?
— Я не утверждаю, что может быть только так. Но в данном конкретном случае эволюция пошла именно этим путём: хетами движет страсть к порабощению. Ты слышал, что они сказали про розетту из звёзд: «Оно нас бесит». Их бесит тот факт, что где-то существует жизнь, до которой они не в силах дотянуться, которую не могут поработить.
— Я не знаю, Брэнди. Всё это как-то притянуто за уши.
— Чёрт возьми, это правда! Хет сам мне сказал.
— Прямо вот этими словами?
— Нет, не прямо этими.
— Знаешь, Брэнди, ты решил это рассказать не тому человеку. Эти рассуждения про вирусную природу звучат так, будто ты уже сделал вывод о злобной сущности хетов и теперь подводишь под этот вывод научную базу. Моему народу такой способ мышления в своё время принёс много несчастий.
— Ну подумай сам, — сказал я, — ты живёшь.
— Спасибо и на том.
— В смысле, ты — живое существо. Как и я. Чёрные люди, белые люди, все люди, все животные, все растения. Мы — живём.
— Ага.
— Но вирусы — нет. Они не живут в научном смысле этого слова. Они должны захватить кого-то просто для того, чтобы существовать. Это их единственная цель. Это не вопрос выбора — делать это или не делать. Это просто то, что они делают. Одна и только одна вещь, которую они могут делать. Быть вирусом означает быть повёрнутым на завоевании — в силу самого определения вируса.
— Это интересная теория, но…
— Это не просто теория. Я видел их военные манёвры.
— Что бы ты ни видел, ты мог это неправильно интерпретировать.
Бессилие бесило. У меня вся сцена была записана на микрокамеру, но мы не могли просмотреть запись, пока не вернёмся в двадцать первый век.
— Да говорю же тебе, это правда, — сказал я. — Они используют динозавров для нападения на бронемашины.
— Динозавры вместо танков?
— А что? Биологические танки сами себя ремонтируют и сами себя производят, а хеты управляют ими напрямую, подчиняя их мозг. — Я развернул свою кушетку и сел на неё сбоку. — Ты изучал физиологию динозавров; ты знаешь, что это совершенные машины для убийства. Они невероятно сильны — челюсти теропода способны перекусить стальную трубу, а их нервная система настолько проста, что они даже не узнают, что смертельно ранены, пока не положат десяток противников. Эти существа рождены, чтобы сражаться.
Кликс покачал головой.
— С кем они вообще могут воевать?
— Без понятия. Я не думаю, что они ведут войну за Земле. Я видел, как они грузят яйца динозавров на корабль. Думаю, они увозят их туда, где идёт война. Я думаю, куда-то, где растительность синяя и оранжевая.
— Что?
— Цератопсы, которых я видел, были раскрашены в эти цвета. Полагаю, камуфляж.
Кликс изумлённо покачал головой.
— Но ты не знаешь, с кем они воюют?
Это был хороший вопрос, и это меня раздражало.
— Вариантов масса, — ответил я слишком поспешно; по моему тону становилось совершенно понятно, что хорошего ответа у меня нет. — Возможно, другой вид марсиан. Или какие-нибудь формы жизни на одном из спутников Юпитера.
— Это вряд ли, Брэнди. Ни на одном из этих спутников условия среды ни в малейшей степени не похожи на земные, и я не могу себе представить взвод тираннозавров в космических скафандрах.
— Гмм. Не подумал об этом.
Мы несколько секунд помолчали.
— Есть ещё один вариант, — сказал Кликс медленно, будто поддразнивая.
— Да?
— Может существовать землеподобная планета между Марсом и Юпитером. Там, где в наше время астероиды. При наличии парникового эффекта температура на ней может быть вполне приемлемой. — Он налил в пенопластовую кружку воды и засунул её в микроволновку.