Я, спотыкаясь, сбежал по лестнице вниз и вошёл в жилой модуль.
— Брэнди?
Моё сердце подпрыгнуло.
— Кликс?
— Ага.
— Мой будильник тебя разбудил?
— Не знаю. Но я не могу спать.
Я на мгновение задумался. Вероятно, я мог бы сейчас заснуть довольно легко — это снотворное было довольно мощным. Однако…
— Хочешь кофе? — спросил я, наконец.
— Ага. Только без кофеина.
— Не возражаешь, если я включу свет?
— Нет.
Я нашарил выключатель, и вспыхнул верхний свет. Его яркость резала глаза. Я прикрыл их рукой и посмотрел на Кликса. Он поочерёдно щурился то правым, то левым глазом.
— Так что решим с хетами? — спросил он. — Завтра они наверняка попросят нас взять их с собой в будущее. Что мы им ответим?
Я наполнил две кружки водой и поставил их в микроволновку.
— Я всё ещё за то, чтобы им отказать.
— Ты не прав, — сказал Кликс. В его голосе почти не слышался ямайский акцент, а между словами появились короткие паузы. — Мы должны помочь им избежать природной катастрофы, которая привела к их вымиранию.
— Послушай, — сказал я, пытаясь собрать всю свою волю в кулак. — Королевский Музей Онтарио вложил в эту экспедицию гораздо больше, чем Тиррелловский музей. Что де-факто делает меня её лидером, и, если потребуется, я воспользуюсь этими полномочиями. Мы оставим хетов здесь.
— Но мы должны взять их с собой.
— Нет, — я в раздражении повернулся к Кликсу спиной.
— Хорошо, — сказал Кликс; его голос приближался, — если ты так настойчиво возражаешь…
— Спасибо, Майлз, — я испустил вздох облегчения и сделал глубокий вдох, который меня и спас. — Спасибо, что…
Толстые пальцы сомкнулись вокруг моей шеи. Я пытался закричать, но не смог пропихнуть достаточно воздуха через пережатое горло, так что вместо крика получилось какое-то слабое хрюканье. Я попытался расцепить Кликсовы пальцы, но он был сильнее, значительно сильнее; его руки были словно клешни робота, они выжимали из меня жизнь по капле. В глазах начало темнеть, а легкие были готовы взорваться.
Я неистово крутился и изгибался. В последний момент я в отчаянии попытался перекинуть Кликса через себя, хоть и знал, что это для меня совершенно невозможно, и неожиданно у меня получилось — Кликсовы девяносто кило пролетели у меня над плечом, как будто в нём не было и сорока. Ну конечно — пониженная гравитация.
Я глотнул воздуха, и зрение потихоньку прояснилось. Адреналин разливался у меня по сосудам, нейтрализуя действие сонной пилюли. Кликс вскочил на ноги, и мы стояли друг напротив друга, уперев руки в колени. Он ударил правой, размашисто и широко, будто гризли, выхватывающий из ручья рыбину. Я отпрыгнул назад так далеко, как позволило тесное пространство жилого модуля. Моментально превратившись из медведя в тигра, Кликс присел и прыгнул, его тело столкнулось с моим и бросило меня на холодный стальной пол рядом с моей кушеткой; раздался гул полупустого водяного бака у нас под ногами. Потом он хлестнул меня по лицу, и камень в кольце, которое ему подарила Тэсс, расцарапал мне щёку.
Какой бес в него вселился? Марсианский, ясное дело. Конечно. Жёлтые глаза во тьме. Если бы будильник не разбудил меня в то время, как инопланетяне находились внутри «Стернбергера», они подчинили бы и меня, а потом воспользовались бы нашим кораблём для того, чтобы отправиться в будущее, аккуратно отрезав нас от процесса принятия решений. До смены состояния Чжуан-эффекта оставался всего тридцать один час; должно быть, хеты считали, что такое время они в наших телах высидят. Марсиане пошли ва-банк, это было ясно как день. И похоже, что единственным для меня шансом предотвратить захват «Стернбергера» было убить Майлза Джордана.
Это, однако, было легче сказать, чем сделать. Как бы я ни ненавидел его иной раз, как бы ни мечтал раскроить ему череп верным зубилом, которым я раскалывал плиты осадочных пород, я испытывал серьёзные моральные трудности с причинением вреда другому человеческому существу. Даже в порядке самообороны. Мне всегда казалось, что разумный человек скорее отреагирует на слова, чем на удары кулаков. Но Кликс, или, вернее, сидящий в нём марсианин, всех этих сомнений был лишён, что хорошо демонстрировал клочок белой пены, появившийся в уголке рта.
Он снова ударил меня по лицу, в этот раз сильнее. Хотя раньше мне такого испытывать не приходилось, я был уверен, что именно так болит сломанный нос. Кровь пропитала мне усы.