Кликс попытался подняться на ноги, но вместо этого шлёпнулся обратно на пол. Мой желудок, казалось, провалился куда-то в район ботинок. Ближайший из троодонов упал на брюхо, двое других повисли на зазубренных краях дыры в корпусе «Стернбергера», остальные неуклюже отступили на грязевую равнину. Чувствуя себя так, словно весил миллион кило, я побежал, как в замедленном кино, к дыре и выглянул наружу, перегнувшись через тела троодонов. Наверху в небе величественный кецалькоатль, закладывающий широкий вираж, смялся, как бумажная фигурка и камнем рухнул на землю. Рядом двенадцатиметровая шея зауропода с громовым грохотом грянулась оземь. Тираннозавры некоторое время держались, а потом один за другим попадали на колени — кости ног подломились под увеличившимся весом. Земля вибрировала и сотрясалась под моими ногами по мере того, как сила тяжести возвращалась к полновесному g. Внезапно грязевая равнина пошла волнами, словно Такомский мост; в воздух поднялись тучи пыли.
Я отошёл от дыры и улёгся на живот рядом с Кликсом. Землетрясение продолжалось, гром бил по ушам, от подъёмов и опусканий земли крутило в животе. Ветер хлестал изо всех отверстий в корпусе «Стернбергера». Постоянно сверкали молнии, но раскаты грома были почти не слышны, заглушаемые другими шумами, в том числе какофонией голосов животных.
Земля вздрагивала, поднималась и опускалась…
Полагаю, что по всей Земле возникали разломы, из которых выплёскивалась раскалённая магма, богатая иридием, мышьяком и сурьмой. Расплавленный камень зажигал бесчисленные лесные пожары и кипятил воду в океанах. Кое-где земля выбрасывала облака ядовитых газов, и огромные цунами накатывали на берега, заливая солёной водой пресноводные мелководья и уничтожая прибрежные экосистемы. Земля под новообретённым весом слегка сжалась, и это давление сформировало ударный кварц и микроалмазы — два любимых доказательства астероидной теории в среде её сторонников.
Моя голова раскалывалась. Я приподнялся, чтобы ещё раз выглянуть в дыру в корпусе. Небо приобрело желчный зеленовато-серый оттенок; по небу быстро неслись облака. «Стернбергер» подпрыгивал, словно яичница на сковородке. Каждый раз, как он падал обратно, мне в грудь больно впивались металлические застёжки моей куртки. У меня стучали зубы. Я боялся открыть рот, чтобы не откусить ненароком язык, когда он непроизвольно захлопнется. Кровотечение из носа не прекращалось.
Наконец, крики снаружи утихли, но подземные удары продолжались, земля колыхалась. С неба стеной падал дождь, словно всё вёдра внутри облаков перевернулись разом.
Прошёл час, потом другой — землетрясение не утихало. Кликс отключился, и его голова безвольно билась о дрожащий от подземных ударов пол. Я подумал, что теперь, когда тяготение Земли усилилось, Луна должна приблизиться к ней. К тому времени, как её орбита стабилизируется, она будет повёрнута к Земле той стороной, к которой мы привыкли. Крошечный Трик, как я полагал, никогда не сможет стабилизироваться на более низкой орбите и в конце концов рухнет на Землю.
Наконец, землетрясение прекратилось. Мы остались внутри «Стернбергера», ожидая повторных толчков. Они начались минут через двадцать и потом повторялись в течение всего оставшегося времени нашего пребывания в мезозое и, должно быть, в течение многих последующих лет.
Во время одного из затиший мы решились выбраться наружу. Небо затянутое тучами пыли, прояснилось достаточно, чтобы стало видно багровое, словно на закате, солнце.
Это был совсем другой мир. Мы с Кликсом были единственными крупными организмами, сохранившими способность передвигаться. Лежащие на брюхе динозавры были повсюду. Некоторые ещё цеплялись за жизнь. Сердца других уже давно отказали, не в силах работать при в 2,6 раза большей силе тяжести. Те, кто ещё был жив, в конце концов умрут от истощения, неспособные двигаться и питаться.
Мы видели нескольких хетов. Они выдавливались из своих мёртвых или умирающих носителей, но в повышенной гравитации их комья расплющивались в голубые лепёшки и едва могли двигаться. Похоже, им было тяжело оставаться в виде крупных, способных к мыслительной деятельности конгломератов. В нескольких местах мы видели три или четыре маленьких комочка, неспособные объединиться в один большой. Кликс сжигал их все, как только обнаруживал.
Мелкие животные — птицы, черепахи и несколько похожих на землероек млекопитающих, чувствовали себя при полной тяжести превосходно, однако все остальные умирали от переломов костей, разрыва внутренних органов или остановки сердца.