— Разумеется, Ампаро — девушка, которой нравился… — Мария в очередной раз сверяется со списком. — Гасабо?.. Гасебо?.. I like Chopen. Вот ведь! Звучит прекрасно, а я в жизни его не слыхала.
— Это из тех вещей, которые в течение нескольких месяцев крутят повсюду, а потом они в мгновение ока забываются. Очень даже неплохая тема. У Ампаро явно был вкус… и никакой музыкальной культуры. Думаю, она вряд ли когда слышала Шопена, настоящего Шопена… Ампаро… Ампаро была маленькой и очень разговорчивой, с голосом… скажем так, довольно писклявым. И любила резать правду-матку… Однажды в забегаловке она такое устроила официанту, который решил было нас надуть… Только она одна и отважилась с ним сцепиться. Мы были тогда совсем молодые. Забавно… сейчас, когда я начинаю вспоминать, мне кажется, что на самом-то деле таким поведением она компенсировала… пыталась утвердить себя. Но тогда мы всерьез к ней не относились, во всяком случае из ребят — нет, никто…
— Она была красивой?
— Ну, знаешь… красивой… Обычная, хотя… было что-то… что-то в голосе — что-то от хищной птицы, и у меня это вызывало неприятные ощущения… По крайней мере, так это вспоминается сейчас. Занятно…
— Занятно… — эхом отзывается Мария, словно подталкивая Хинеса, который о чем-то задумался, к продолжению разговора.
— Да, — говорит Хинес, — чего только не придет на память, когда… когда запускаешь эту свою машинку. Однажды девушки решили искупаться в речке в чем мать родила… Мы тогда в очередной раз отправились за город. Пошли-то они на берег в одежде, а потом совсем разделись… во всяком случае, до пояса. Мы, ребята, разводили костер, но быстро сообразили, что они там что-то затеяли… До нас доносился безумный хохот… Как выяснилось, Уго решил подшутить над ними — собрал все их шмотки и унес, но они успели заметить, как он убегал с ворохом одежды в руках, с футболками там… брюками. И он начал их дразнить, показывать им вещи, словно говоря: «Да вот же, вот же, идите сюда и берите все что хотите, если хватит смелости». И тогда Ампаро с самым серьезным видом медленно так вышла из воды, очень гордо направилась к Уго, который стоял отвесив челюсть — не столько от изумления, сколько с перепугу, — и забрала у него одежду, не встретив, понятно, ни малейшего сопротивления… Честно признаюсь, и все мы тоже несколько прибалдели. Вот по этому случаю ты можешь судить, какими мы тогда были… Потом еще долго кипели споры — были на ней трусы или нет: одни говорили, что не было, другие — что были, только мокрые. Короче… на самом деле мы и глаз-то поднять на нее не посмели.
— Вот это да! Твоя Ампаро мне нравится.
— Не знаю, не знаю. Я что хочу сказать… в нашей компании после той истории за ней еще больше укрепилась слава эксцентричной особы или хуже того… ну ты понимаешь… что-то вроде: «Ампаро — просто сумасшедшая, ее нельзя принимать всерьез».
— Нет, все-таки настоящий зверинец — другого слова не подберу! — Мария на какое-то время замолкает, словно обдумывая услышанное.
Хинес тоже молчит, и создается впечатление, будто говорить им больше не о чем. Между тем дорога, которая на последнем отрезке заметно шла под уклон, снова выровнялась. Однако состояние ее оставляет желать лучшего, и Хинес ведет машину очень медленно, пытаясь свести до минимума эффект от постоянно встречающихся ям и рытвин. Растительность по краям дороги понемногу редеет, а местами и совсем исчезает.
— Похоже, подъезжаем, — говорит Хинес.
Мария наклоняется к стеклу и смотрит на небо.
— Уж не знаю, каким это образом вы собираетесь созерцать звезды. Насколько я вижу, все затянуто тучами… небо чернее черного.
— Мы и такой вариант предусмотрели… По прогнозу синоптиков, будет облачно с прояснениями.
Мария снова принимается рассматривать футляр от диска с фотографией, на которой группа молодых людей позирует перед камерой. Пейзаж вокруг как будто бы сельский.
— Теперь давай поговорим про того типа, что стоит рядом с Ампаро… Про него ты вообще ничего мне не рассказывал.
— Его лучше оставим на самый конец.
— Почему? — спрашивает Мария, сразу насторожившись. — С ним что-то не так?
— Ну ладно, — сдается Хинес со вздохом, — вижу, деваться некуда. Понимаешь, дело в том… это очень грустная история…
Тут что-то отвлекает его внимание. Когда до Марии доходит, что он пристально смотрит в зеркало заднего вида, она поворачивается и тоже пытается хоть что-нибудь разглядеть на дороге за ними. Там мелькают два огонька — фары еще одной машины, которая следует за ними тем же путем. Из-за перепада уровней огоньки то видны лучше, то почти совсем исчезают.