— А дома? Разве тут не было домов? А сейчас я их вроде бы не видела… Ну скажи, ты видел хоть один дом?
— Дорогая моя, мне ведь, между прочим, приходится следить за дорогой. Не забывай: раньше мы приезжали засветло, а при свете дня все выглядит иначе. Скорее всего, тот поселок просто ликвидировали.
— Ликвидировали?
— Ну, снесли дома или… Да откуда мне знать! По-моему, он был построен самовольно.
— Слава богу, что впереди едет Хинес.
— А что тебе Хинес?
— Ну… не знаю… Мы хотя бы не одни здесь. Все это меня пугает… Так далеко и так темно! И небо затянуто тучами, правда ведь?
— Правда. А вообще, ничего умнее придумать было нельзя! Это я про Ньевес с этим ее романтическим юбилеем.
— Только не говори теперь, что сначала и тебе идея не пришлась по душе.
— Просто… есть во всей этой истории какой-то выпендреж. В двадцать лет еще ладно, но…
— А я еду с большим удовольствием. Волнуюсь, конечно, и так далее при мысли, что опять всех увижу.
— Всех?.. Ты полагаешь, что и Пророк рискнет пожаловать?
— Ньевес уверяет, что он приедет, она говорила с ним и он обещал быть. Но, признаться, плохо себе представляю…
— Может, и явится. Может, ему мало того, что он получил, и захочет добавки.
— Перестань! Я, например, страшно жалею этого парня… Мы плохо с ним обошлись. Иногда начинаю прокручивать в памяти всю историю и…
— Да ведь прошло двадцать пять лет! Кто об этом помнит?
— Он, думаю, помнит.
— Он-то уж конечно помнит и, если стал хоть чуточку более нормальным, во что мне плохо верится, должен быть нам благодарен, должен понять: такие вещи идут человеку на пользу — просто надо было стерпеть, а не устраивать скандал, как он сделал.
— …
— …
— Мне страшно понравилась девушка Хинеса. Такая приятная!
— Мне она тоже «очень понравилась».
— Я же в другом смысле говорю! Вы, мужчины… Мне она понравилась в человеческом плане, не знаю, как тебе объяснить… Чувствуется уровень… и вместе с тем она очень простая, совсем не важничает…
— Небось не принцесса!
— И Хинес тоже так хорошо держался… только немного рассеянный…
— Он испугался — они ведь чуть не перевернулись.
— Ему очень идет эта короткая бородка. Ты не обратил внимания? У него усы действительно переходят в бороду.
— Я уже давно перестал носить бороду. Слишком она густая получается. С возрастом… Нет, ты только посмотри! Почему они остановились?.. Да что там такое?
— Еще одна машина припаркована… Нет, смотри, две машины.
— Дорога… перекрыта! Дальше ехать нельзя.
— Да, вон там так и написано: «Замок Пеньяонда… Проезд запрещен».
— Тут довольно большая площадка, а эти идиоты все перегородили! Потом попробуй отсюда вырули!
— А дальше нам придется тащиться пешком?
— По всей видимости, да. В любом случае мы почти добрались до места. Думаю, тут и километра не осталось… вниз по склону.
— Доставай, папочка, фонарь.
— Чьи, интересно, это машины?
— Одна наверняка Ампаро.
— Которая из двух? «Хендай» или «триста седьмой»?
— Ну откуда мне знать? Ньевес сказала, что они приедут пораньше, чтобы все приготовить, — она, Ампаро и еще Ибаньес, что они доберутся вместе с Ампаро на ее машине.
— Тогда вторая принадлежит Уго. Значит, все собрались.
— Становись здесь, хватит вилять. Посмотри, эти уже припарковались.
— Готов спорить, «хендай» — Ампаро.
— Почему ты так решил?
— Потому что она в разводе, а у таких вечно плохо с деньгами.
Уго — Хинес
Уго вышел покурить на плитчатую площадь перед приютом. Все вокруг погружено во мрак, свет есть только внутри здания — он слабо пробивается через открытую дверь вместе с музыкой и приглушенными голосами. Небо по-прежнему затянуто тучами, нет ни лучика, ни звездочки; но жара немного спала, и порой чувствуется легкий ветерок, хотя он настолько слаб, что только кожа лица способна уловить его ласковое прикосновение. Уго направился в самый дальний и темный угол площади. Там начинается тропинка, которая спускается к реке, тропинку отделяет от площади лишь низенькая стенка, больше похожая на парапет.
Не вынимая сигареты изо рта, Уго достает мобильник и начинает крутить его туда-сюда, не отводя глаз от экрана. В этот момент Хинес тоже выходит на площадь. Он делает несколько шагов, удаляясь от квадрата света, падающего из двери, и вглядывается в окружающую темень. Наконец он замечает красноватый огонек сигареты, а чуть ниже — другое пятнышко света, побольше и похолоднее, которое скачет в разные стороны, — это экран мобильника. Хинес понимает, что там стоит Уго, но самого его различить не может. Зато Уго, не ожидавший, что Хинес выйдет, сразу узнает того, потому что уже какое-то время находится снаружи и глаза его успели привыкнуть к темноте.