— Врешь ты все, — никак не может успокоиться Ньевес, — этикетку я уже оторвала. И купальник у меня никакой не розовый… а цвета фуксии.
— Господи! И как же ты только шла? — спрашивает Хинес. Он находится в воде, но руками держится за бортик и, когда приблизилась Марибель, увидел ее ноги, стертые до мяса, покрытые кровавыми мозолями и глубокими отметинами от туфель.
— Какой ужас! — подхватывает Уго.
— Что? А, ноги… — отзывается Марибель равнодушно. — Нет… ничего страшного. Наступает момент, когда ты этого уже не чувствуешь… Когда хочется, чтобы болело, болеть уже перестает.
— А ты что, хотела, чтобы было больно? — спрашивает подплывшая к Хинесу Мария с гримасой недоверия и досады.
Марибель ничего не отвечает. Она направляется к лесенке, по которой только что спустилась Ампаро — та уже плывет, оставляя борозды на поверхности воды. У Марибель тело чувственное, но при всем при том какое-то плоское и лишенное изящества. Прежде ее постоянно видели к блузке, и теперь кажется, что и без того слишком полная шея стала еще короче.
— Знаешь, теперь мы поедем на велосипеде, — говорит Хинес, — и ногам будет гораздо легче, но… не будет все-таки лишним помазать их той мазью, которую нашла…
— Я надену те же туфли, в которых была до сих пор, — не терпящим возражений тоном перебивает его Марибель, — и с ногами ничего делать не стану.
Хинес не находится с ответом. Он растерянно смотрит на Марибель, но потом резко меняет тон и словно бы оживляется.
— Эй, чего вы там! — зовет он весело. — Все — в воду!
Хинес отталкивается ногами от стенки и плывет на спине, расслабившись, закрыв глаза, пока хватает силы толчка, а потом ему приходится опять работать руками. Между тем Марибель опускается в воду с гримасой отвращения, старательно раздвигая руками маленькие желтые продолговатые листочки, плавающие вокруг. А вот Ампаро подшучивает над Ньевес, которая все никак не решается окунуться. Когда Ньевес без видимого энтузиазма подходит к лесенке, Ампаро внезапно обдает ее брызгами, после чего та снова отступает, содрогаясь всем телом. Однако Ньевес при этом смеется.
— Если не будешь брызгаться, я спущусь, — говорит она, очень мелкими шажками приближаясь к воде.
— Да ведь ты все равно уже вся мокрая! Чем дольше будешь раздумывать, тем труднее решиться.
Наконец Ньевес начинает спускаться по лесенке. Тем временем Марибель ныряет и плывет несколько метров под водой — возможно, чтобы избежать соприкосновения с сухими листьями и мертвыми насекомыми, покрывающими поверхность бассейна.
— А мне знаете что пришло в голову? — неожиданно говорит Уго. — Шестеро на велосипедах — и после купания… Прямо «Синее лето»![16]
Шутка вызывает у кого-то смех, у кого-то — сдержанную улыбку, хотя и не менее искреннюю.
— Ага… А ты у нас, конечно, Пиранья? — говорит Ампаро.
— Скорее Осьминог, — уточняет Ньевес.
— Не знаю, — Марибель цепляется за перила лесенки, — как вы еще можете смеяться…
— Слушайте, — вставляет Уго, — а я вот сейчас вспомнил один анекдот про «Синее лето»…
— Про карлика? — спрашивает Ампаро. — Это очень старый анекдот, а если вздумаешь рассказать до самого конца…
— Да пошла ты!..
Мария вылезает из воды, ловко перемахнув через бортик, и начинает скручивать волосы, чтобы отжать воду, которая бежит с них ручьями. Она все еще улыбается последним шуткам. Смуглое, упругое тело, едва прикрытое тоненькими полосками черной ткани, татуировка на бедре, густая копна вьющихся волос — кажется, будто в крови ее есть небольшая примесь другой расы. Все разом примолкают, и за этим молчанием кроются восхищение, любопытство и зависть. Хинес — единственный, кто не смотрит на Марию, так как стоит к ней спиной. Уго прерывает молчание, обращаясь к девушке.
— А ты-то чего смеешься? Ведь для тебя все это — другая эпоха, глухая древность, — говорит он с презрительной ухмылкой, и в глазах его загораются искорки. — Откуда тебе знать, что такое «Синее лето»?
Мария пренебрежительно мотнула головой, не удостоив его ответом.
— Почему бы ей и не знать? — вмешивается в разговор Ампаро. — Этот сериал повторяли несколько лет назад.
Мария продолжает выжимать свои волосы, наклонив голову почти горизонтально. Она не видит, как Уго встал со стула и по диагонали идет к ней быстрыми неслышными шагами, которые выглядят очень комично из-за того, что при ходьбе мелко подрагивает жирок у него на груди и талии.