Изучив дело, я занялся допросом обвиняемого.
— Здравствуйте, гражданин начальник, — с первых слов вел себя развязно Костенко. — Говорят, вы издалека приехали ко мне на свиданьице?
— Садитесь, — предложил я ему. — Да, приехал. Нужно с вами поговорить.
Вытянув из портфеля уголовное дело, я положил его перед собой на столе.
Костенко продолжал стоять, внимательно осматривая кабинет, решетку на окне, стол, наглухо прикрепленный к полу, сигнальные кнопки, чернильный прибор. А когда я положил на стол дело, он не отрывал уже от него глаз, теряясь в догадках.
— Садитесь, — предложил я ему еще раз, более строго.
Сам же не спеша выкладывал на стол бумагу, чистые бланки протокола допроса, авторучку, наблюдая за Костенко.
Усевшись на стуле, он как-то весь съежился, напрягся, аж побледнели виски. Видно, силился предугадать мои вопросы и заранее обдумывал на них ответы.
Чтобы оборвать течение его мыслей, я спросил как бы между прочим:
— Как дела, Костенко?
— У меня, гражданин следователь, одно дельце, пустяковое, — начал он вызывающе-молодцеватым тоном. — По пьянке заехал в рожу одному джентльмену… Недавно вышел на свободу — и снова засыпался. Печально. Но вот отсижу, и точка. Завяжу.
Именно в этот момент я вспомнил, что не осмотрел у дежурного тюрьмы личные вещи Костенко. Мысленно ругая себя за допущенную оплошность и скрывая от обвиняемого свое замешательство, я умолк. Молчание вызвало в нем недоумение. Неизвестность всегда пугает. Костенко ерзал на стуле, шарил в карманах, а затем не выдержал, тихо попросил:
— Нет ли у вас папироски?
— Есть, курите! — протянул ему пачку.
Подождав, пока он прикурил и сделал несколько глубоких затяжек, я внезапно задал ему главный вопрос, ради которого приехал и которого, по всей вероятности, он не ожидал:
— Скажите, Костенко, какое вы совершили преступление накануне последнего вашего ареста?
Костенко еле заметно вздрогнул, покосился на мои бумаги и зло прошипел сквозь зубы:
— Выдрали мне еще одно дело? Но выйдет, гражданин следователь. Никаких мокрых, дел я не совершал.
— Разве я вас спрашиваю об убийстве? — захватил я его врасплох.
— Дурень я, что ли, не понимаю, куда вы клоните? — стараясь овладеть собой, произнес Костенко.
— Ну ладно! Скажите тогда, где вы были двадцать седьмого августа? — спросил я.
— А вы помните, что ели на той неделе? — ехидно улыбнулся Костенко.
— Вопросы здесь задаю я, а вы обязаны отвечать на них, — строго проговорил я.
— Вот как! Вы меня подозреваете в каких-то преступлениях? — хитрил Костенко.
— Да, вы совершили тяжкое преступление — убили человека, — сказал я ему напрямик.
— Ха! Зря стараетесь, гражданин следователь! — продолжал хорохориться Костенко. — Не удастся вам пришить мне мокрое дело, не было его у меня.
— Ну что ж, если не было, значит, не было, так и запишем, — произнес я спокойно и стал записывать его ответы в протокол.
Мне стало ясно, что Костенко заранее подготовил себя к допросу, поэтому необходимо изменить тактику. И я задал ему конкретный вопрос:
— Сколько раз вы бывали на станции Ульяновка и в селе Владимировке Васильковского района?
— Хм, запутать меня хотите, — начал выкручиваться обвиняемый, уклоняясь от прямого ответа. — Думаете, что скажу: в тех местах не бывал. Дураки давно перевелись. Да, был на станции Ульяновка, ехал через село Владимировну. Ну и что же? Мне запрещено передвижение? А если я бывал в тех местах, то обязательно должен совершить преступление?
Я посмотрел ему прямо в глаза.
— Есть неопровержимые доказательства, разоблачающие вас. Вы совершили убийство возле села Владимировки. Расскажите, как было.
— Нечего рассказывать, я убийств нигде не совершал, — уже тише, поубавив пыл, возразил Костенко.
— Вы напрасно выкручиваетесь. Рано или поздно об убийстве все же придется рассказать. — Я сделал паузу, долгим взглядом окидывая обвиняемого.
Костенко соскочил со стула и, весь напружиненный, как бы готовящийся к прыжку, заявил:
— У меня чистое алиби, гражданин следователь. Двадцать седьмого августа я находился безвыездно у своей сожительницы Надежды Николаевны Кисель, парикмахерши Славгородского сельпо Полтавской области. Она может подтвердить, проверьте. Вам еще придется извиняться передо мной.
«Да, действительно, Костенко голыми руками не возьмешь. Придется проверить, всякое может быть», — думал я, внимательно приглядываясь к обвиняемому.